ПОЭТ
Ты
одинок. И правишь бег
Лишь
ты один – могуч и молод –
В
косматый дым, в атласный снег
Приять
вершин священный холод.
В
горах натянутый ручей
Своей
струею серебристой
Поет –
тебе: и ты – ничей –
На
нас глядишь из тучи мглистой.
Орел
вознесся в звездный день
И там
парит, оцепенелый.
Твоя
распластанная тень
Сечет
ледник зеркально-белый.
Закинутый
самой судьбой
Над
искристым и льдистым пиком,
Ты
солнце на старинный бой
Зовешь
протяжным, вольным криком.
Полудень:
стой – не оборвись,
Когда
слетит туманов лопасть,
Когда
обрывистая высь
Разверзнет
под тобою пропасть.
Но в
море золотого льда
Падет
бесследно солнце злое.
Промчатся
быстрые года
И
канут в небо голубое.
1904
Москва
СОЗИДАТЕЛЬ
Грустен
взор. Сюртук застегнут.
Сух,
серьезен, строен, прям –
Ты
над грудой книг изогнут,
Труд
несешь грядущим дням.
Вот
бежишь: легка походка;
Вертишь
трость – готовь напасть.
Пляшет
черная бородка,
В
острых взорах власть и страсть.
Пламень
уст – багряных маков –
Оттеняет
бледность щек.
Неизменен,
одинаков,
Режешь
времени поток.
Взор
опустишь, руки сложишь...
В мыслях
– молнийный излом.
Замолчишь
и изнеможешь
Пред
невеждой, пред глупцом.
Нет,
не мысли, – иглы молний
Возжигаешь
в мозг врага.
Стройной
рифмой преисполни
Вихрей
пьяные рога,
Потрясая
строгим тоном
Звезды
строящий эфир...
Где-то
там... за небосклоном
Засверкает
новый мир; –
Там
за гранью небосклона –
Небо,
небо наших душ:
Ты
его в земное лоно
Рифмой
пламенной обрушь.
Где-то
новую туманность
Нам
откроет астроном: –
Мира
бренного обманность –
Только
мысль о прожитом.
В
строфах – рифмы, в рифмах – мысли
Созидают
новый свет...
Над
душой твоей повисли
Новые
миры, поэт.
Все
лишь символ... Кто ты? Где ты?..
Мир –
Россия – Петербург –
Солнце
– дальние планеты...
Кто
ты? Где ты, демиург?..
Ты
над книгою изогнут
Бледный
оборотень, дух...
Грустен
взор. Сюртук застегнут.
Горд,
серьезен, строен, сух.
1904
Москва
МАГ
Упорный
маг, постигший числа
И
звезд магический узор.
Ты –
вот: над взором тьма нависла...
Тяжелый,
обожженный взор.
Бегут
года. Летят: планеты,
Гонимые
пустой волной, –
Пространства,
времена... Во сне ты
Повис
над бездной ледяной.
Безводны
дали. Воздух пылен.
Но в
звезд разметанный алмаз
С
тобой вперил твой верный филин
Огонь
жестоких, желтых глаз.
Ты
помнишь: над метою звездной
Из
хаоса клонился ты,
И над
стенающею бездной
Стоял
в вуалях темноты.
Читал
за жизненным порогом
Ты
судьбы мира наизусть...
В
изгибе уст безумно строгом
Запечатлелась
злая грусть.
Виси,
повешенный извечно,
Над
темной пляской мировой, –
Одетый
в мира хаос млечный,
Как в
некий саван гробовой.
Ты
шел путем не примиренья –
Люциферическим
путем.
Рассейся,
бледное виденье,
В
круговороте бредовом!
Ты
знаешь: мир, судеб развязка,
Теченье
быстрое годин –
Лишь
снов твоих пустая пляска;
Но в
мире – ты, и ты – один,
Все
озаривший, не согретый,
Возникнувший
в своем же сне...
Текут
года, летят планеты
В
твоей несчастной глубине.
1904-08
Москва
ВСТРЕЧА
Туманы,
пропасти и гроты...
Как в
воздух, поднимаюсь я
В
непобедимые высоты,
Что
надо мной и вкруг меня.
Как в
воздухе, в луче эфирном
Вознесся
белоснежный пик,
И от
него хрустальным фирном
Слетает
голубой ледник...
У
ледяного края бездны
Провеял
облак ледяной:
Мгла
дымная передо мной...
Ударился
о жезл железный
Мой
посох бедный, костяной:
И
кто-то темный из провала
Выходит,
пересекши путь,
И
острое вонзилось жало
В мою
взволнованную грудь...
Раскатам
мстительного смеха,
Раскатам
бури снеговой
Ответствует
громами эхо...
И
катится над головой –
Тяжеловесная
лавина,
Но
громовой, летящий ком
Оскаленным
своим жерлом
Съедает
мертвая стремнина.
Глухие
стоны урагана
Упали
в пасти пропастей,
Скользнули
на груди моей,
Свиваясь,
лопасти тумана,
Над
осветленной крутизной
Истаяв
ясными слезами...
И кто
же! – брат передо мной
С
обезумевшими очами –
Склонился,
и железный свой
Он
поднял жезл над головой...
Так
это – ты?.. Но изумленный,
Безгневный,
улыбнулся лик;
И
жезл упал окровавленный
На
звонкий, голубой ледник.
"Высоких
искусов науку,
И
марева пустынных скал
Мы
поняли", – ты мне сказал:
Братоубийственную
руку
Я
радостно к груди прижал...
Пусть
шел ты от одной долины,
Я –
от другой (мой путь иной): –
Над
этой вечной крутизной
На
посох бедный, костяной
Ты
обменял свой жезл змеиный.
Нам с
высей не идти назад:
Мы
смотрим на одни вершины,
Мы
смотрим на один закат,
На
неба голубые степи; –
И,
как безгрешные венцы,
Там
ледяных великолепий
Блистают
чистые зубцы.
Поэт
и брат! В заре порфирной
Теперь
идем – скорей, туда –
В
зеркальные чертоги льда
Хрустальною
дорогой фирна.
1909
Бобровка