НЕВОЗМОЖНО
Есть
слова – их дыханье, что цвет,
Так
же нежно и бело-тревожно,
Но
меж них ни печальнее нет,
Ни
нежнее тебя, невозможно.
Не
познав, я в тебе уж любил
Эти
в бархат ушедшие звуки:
Мне
являлись мерцанья могил
И
сквозь сумрак белевшие руки.
Но
лишь в белом венце хризантем,
Перед
первой угрозой забвенья,
Этих
вэ, этих зэ, этих эм
Различить
я сумел дуновенья.
И,
запомнив, невестой в саду,
Как
в апреле, тебя разубрали, –
У
забитой калитки я жду,
Позвонить
к сторожам не пора ли.
Если
слово за словом, что цвет,
Упадает,
белея тревожно,
Не
печальных меж павшими нет,
Но
люблю я одно – невозможно.
СЕСТРЕ
<А.
Н. Анненской>
Вечер.
Зеленая детская
С
низким ее потолком.
Скучная
книга немецкая.
Няня
в очках и с чулком.
Желтый,
в дешевом издании
Будто
я вижу роман...
Даже
прочел бы название,
Если
б не этот туман.
Вы
еще были Алиною,
С
розовой думой в очах
В
платье с большой пелериною,
С
серым платком на плечах...
В
стул утопая коленами,
Взора
я с Вас не сводил,
Нежные,
с тонкими венами
Руки
я Ваши любил.
Слов
непонятных течение
Было
мне музыкой сфер...
Где
ожидал столкновения
Ваших
особенных р...
В
медном подсвечнике сальная
Свечка
у няни плывет...
Милое,
тихо-печальное,
Все
это в сердце живет...
ЗАБВЕНИЕ
Нерасцепленные
звенья,
Неосиленная
тень, –
И
забвенье, но забвенье,
Как
осенний мягкий день,
Как
полудня солнце в храме
Сквозь
узор стекла цветной, –
С
заметенною листами,
Но
горящею волной...
Нам
– упреки, нам – усталость,
А
оно уйдет, как дым,
Пережито,
но осталось
На
портрете молодым.
СТАНСЫ
НОЧИ
Меж
теней погасли солнца пятна
На
песке в загрезившем саду.
Все
в тебе так сладко-непонятно,
Но
твое запомнил я: "Приду".
Черный
дым, но ты воздушней дыма,
Ты
нежней пушинок у листа,
Я
не знаю, кем, но ты любима,
Я
не знаю, чья ты, но мечта.
За
тобой в пустынные покои
Не
сойдут алмазные огни,
Для
тебя душистые левкои
Здесь
ковром раскинулись одни...
Эту
ночь я помню в давней грезе,
Но
не я томился и желал:
Сквозь
фонарь, забытый на березе,
Талый
воск и плакал, и пылал.
МЕСЯЦ
Sunt mihi bis septem.*
Кто
сильнее меня – их и сватай...
Истомились
– и все не слились:
Этот
сумрак голубоватый
И белесая высь...
Этот
мартовский колющий воздух
С
зябкой ночью на талом снегу
В
еле тронутых зеленью звездах
Я
сливаю и слить не могу...
Уж
не ты ль и колдуешь, жемчужный,
Ты,
кому остальные ненужны,
Их
не твой ли развел и ущерб,
На
горелом пятне желтосерп,
Ты,
скиталец небес праздносумый,
С иронической думой?..
_______
*
Мои дважды семь (лат.).
ТОСКА
МЕДЛЕННЫХ КАПЕЛЬ
О
капли в ночной тишине,
Дремотного
духа трещотка,
Дрожа
набухают оне
И
падают мерно и четко.
В
недвижно-бессонной ночи
Их
лязга не ждать не могу я:
Фитиль
одинокой свечи
Мигает
и пышет, тоскуя.
И
мнится, я должен, таясь,
На
странном присутствовать браке,
Поняв
безнадежную связь
Двух
тающих жизней во мраке.
ТРИНАДЦАТЬ
СТРОК
Я
хотел бы любить облака
На
заре... Но мне горек их дым:
Так
неволя тогда мне тяжка,
Так
я помню, что был молодым.
Я
любить бы их вечер хотел,
Когда,
рдея, там гаснут лучи,
Но
от жертвы их розовых тел
Только
пепел мне снится в ночи.
Я
люблю только ночь и цветы
В
хрустале, где дробятся огни,
Потому
что утехой мечты
В
хрустале умирают они...
Потому
что – цветы это ты.
ОРЕАНДА
Ни
белой дерзостью палат на высотах,
С
орлами яркими в узорных воротах,
Ни
женской прихотью арабских очертаний
Не
мог бы сердца я лелеять неустанней.
Но
в пятнах розовых по силуэтам скал
Напрасно
я души, своей души искал...
Я
с нею встретился в картинном запустеньи
Сгоревшего
дворца – где нежное цветенье
Бежит
по мрамору разбитых ступеней,
Где
в полдень старый сад печальней и темней,
А
синие лучи струятся невозбранно
По
блеклости панно и забытью фонтана.
Я
будто чувствовал, что там ее найду,
С
косматым лебедем играющей в пруду,
И
что поделимся мы ветхою скамьею
Близ
корня дерева, что поднялся змеею,
Дорогой
на скалу, где грезит крест литой
Над
просветленною страданьем красотой.
ДРЕМОТНОСТЬ
Сонет
В
гроздьях розово-лиловых
Безуханная
сирень
В
этот душно-мягкий день
Неподвижна,
как в оковах.
Солнца
нет, но с тенью тень
В
сочетаньях вечно новых,
Нет
дождя, а слез готовых
Реки
– только литься лень.
Полусон,
полусознанье,
Грусть,
но без воспоминанья,
И
всему простит душа...
А,
доняв ли, холод ранит,
Мягкий
дождик не спеша
Так
бесшумно барабанит.
НЕРВЫ
(Пластинка
для граммофона)
Как
эта улица пыльна, раскалена!
Что
за печальная, о Господи, сосна!
Балкон
под крышею. Жена мотает гарус.
Муж
так сидит. За ними холст, как парус.
Над
самой клумбочкой прилажен их балкон.
"Ты
думаешь – не он... А если он?
Все
вяжет, Боже мой... Посудим хоть немножко..."
...Морошка,
ягода морошка!..
–
"Вот только бы спустить лиловую тетрадь?"
–
"Что, барыня, шпинату будем брать?"
–
"Возьмите, Аннушка! –
"Да
там еще на стенке
Видал
записку я, так..."
...Хороши
гребэнки!
"А...
почтальон идет... Петровым писем нет?"
–
Корреспонденции одна газета "Свет".
–
"Ну что ж? устроила?" – Спалила под плитою.
–
"Неосмотрительность какая!.. Перед тою?
А
я тут так решил: сперва соображу,
И
уж потом тебе все факты изложу...
Еще
чего у нас законопатить нет ли?"
–
"Я все сожгла". – Вздохнув, считает молча петли...
–
"Не замечала ты: сегодня мимо нас
Какой-то
господин проходит третий раз?"
–
Да мало ль ходит их... –
"Но
этот ищет, рыщет,
И
по глазам заметно, что он сыщик..."
–
"Чего ж у нас искать-то? Боже мой!"
–
"А Вася-то зачем не сыщется домой?"
–
"Там к барину пришел за пачпортами дворник".
–
"Ко мне пришел?.. А день какой?" – "Авторник".
–
"Не выйдешь ли к нему, мой друг? Я нездоров".
...Ландышов,
свежих ландышов!
–
"Ну что? Как с дворником? Ему бы хоть прибавить!"
–
"Вот вздор какой. За что же?"
...Бритвы
праветь...
–
"Присядь же ты спокойно! Кись-кись-кись..."
–
"Ах, право, шел бы ты по воздуху пройтись!
Иль
ты вообразил, что мне так сладко маяться..."
Яица
свежие, яица!
Яичек
свеженьких?..
Но
вылилась и злоба...
Расселись
по углам и плачут оба...
Как
эта улица пыльна, раскалена!
Что
за печальная, о Господи, сосна!
12 июля 1909
Царское Село
ВЕСЕННИЙ
РОМАНС
Еще
не царствует река,
Но
синий лед она уж топит;
Еще
не тают облака,
Но
снежный кубок солнцем допит.
Через
притворенную дверь
Ты
сердце шелестом тревожишь...
Еще
не любишь ты, но верь:
Не
полюбить уже не можешь...
ОСЕННИЙ
РОМАНС
Гляжу
на тебя равнодушно,
А
в сердце тоски не уйму...
Сегодня
томительно душно,
Но
солнце таится в дыму.
Я
знаю, что сон я лелею,
Но
верен хоть снам я, – а ты?..
Ненужною
жертвой в аллею
Падут,
умирая, листы...
Судьба
нас сводила слепая:
Бог
знает, мы свидимся ль там...
Но
знаешь?.. Не смейся, ступая
Весною
по мертвым листам!
СРЕДИ
МИРОВ
Среди
миров, в мерцании светил
Одной
звезды я повторяю имя...
Не
потому, чтоб я её любил,
А
потому, что я томлюсь с другими.
И
если мне сомненье тяжело,
Я
у нее одной ищу ответа,
Не
потому, что от неё светло,
А
потому, что с ней не надо света.
МИРАЖИ
То
полудня пламень синий,
То
рассвета пламень алый,
Я
ль устал от четких линий
Солнце
ль самое устало...
Но
чрез полог темнолистый
Я
дождусь другого солнца
Цвета
мальвы золотистой
Или
розы и червонца.
Будет
взорам так приятно
Утопать
в сетях зеленых,
А
потом на темных кленах
Зажигать
цветные пятна.
Пусть
миражного круженья
Через
миг погаснут светы...
Пусть
я – радость отраженья,
Но
не то ль и вы, поэты?
ГАРМОНИЯ
В
тумане волн и брызги серебра,
И
стертые эмалевые краски...
Я
так люблю осенние утра
За
нежную невозвратимость ласки!
И
пену я люблю на берегу,
Когда
она белеет беспокойно...
Я
жадно здесь, покуда небо знойно
Остаток
дней туманных берегу.
А
где-то там мятутся средь огня
Такие
ж я, без счета и названья,
И
чье-то молодое за меня
Кончается
в тоске существованье...
ВТОРОЙ
МУЧИТЕЛЬНЫЙ СОНЕТ
Вихри
мутного ненастья
Тайну
белую хранят...
Колокольчики
запястья
То
умолкнут, то звенят.
Ужас
краденого счастья, –
Губ
холодных мед и яд,
Жадно
пью я, весь объят
Лихорадкой
сладострастья.
Этот
сон, седая мгла,
Ты
одна создать могла,
Снега
скрип, мельканье тени,
На
стекле узор курений
И
созвучье из тепла
Губ,
и меха, и сиреней.
БАБОЧКА
ГАЗА
Скажите,
что сталось со мной?
Что
сердце так жарко забилось?
Какое
безумье волной
Сквозь
камень привычки пробилось?
В
нем сила иль мука моя,
В
волненьи не чувствую сразу:
С
мерцающих строк бытия
Ловлю
я забытую фразу...
Фонарь
свой не водит ли тать
По
скопищу литер унылых?
Мне
фразы нельзя не читать.
Но
к ней я вернуться не в силах...
Не
вспыхнуть ей было невмочь,
Но
мрак она только тревожит:
Так
бабочка газа всю ночь
Дрожит,
а сорваться не может...
ПРЕРЫВИСТЫЕ
СТРОКИ
Этого
быть не может,
Это – подлог,
День
так тянулся и дожит,
Иль, не дожив, изнемог?..
Этого быть не может...
С
самых тех пор
В
горле какой-то комок...
Вздор...
Этого
быть не может...
Это – подлог...
Ну-с,
проводил на поезд,
Вернулся, и solo, да!
Здесь
был ее кольчатый пояс,
Брошка
лежала – звезда,
Вечно
открытая сумочка
Без замка,
И,
так бесконечно мягка,
В
прошивках красная думочка...
.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Зал...
Я
нежное что-то сказал.
Стали прощаться,
Возле
часов у стенки...
Губы
не смели разжаться,
Склеены...
Оба
мы были рассеянны,
Оба
такие холодные,
Мы...
Пальцы
ее в черной митенке
Тоже холодные...
"Ну,
прощай до зимы,
Только
не той, и не другой,
И
не еще – после другой...
Я ж, дорогой,
Ведь не свободная..."
–
"Знаю, что ты – в застенке..."
После она
Плакала
тихо у стенки
И
стала бумажно-бледна...
Кончить
бы злую игру...
Что ж бы еще?
Губы
хотели любить горячо,
А на ветру
Лишь
улыбались тоскливо...
Что-то
в них было застыло,
Даже мертво...
Господи,
я и не знал, до чего
Она некрасива...
Ну,
слава Богу, пускают садиться...
Мокрым
платком осушая лицо,
Мне
отдала она это кольцо...
Слиплись
еще раз холодные лица,
Как в забытьи, –
И
Поезд еще стоял –
Я убежал...
Но этого быть не может,
Это – подлог...
День
или год и уж дожит,
Иль,
не дожив, изнемог...
Этого быть не может...
Июнь 1909
Царское Село
CANZONE*
Если
б вдруг ожила небылица,
На
окно я поставлю свечу,
Приходи...
Мы не будем делиться,
Все
отдать тебе счастье хочу!
Ты
придешь и на голос печали,
Потому
что светла и нежна,
Потому
что тебя обещали
Мне
когда-то сирень и луна.
Но...
бывают такие минуты,
Когда
страшно и пусто в груди...
Я
тяжел – и немой и согнутый...
Я
хочу быть один... уходи!
___________
*
Песня (ит.).
ДЫМЫ
В
белом поле был пепельный бал,
Тени
были там нежно-желанны,
Упоительный
танец сливал,
И
клубил, и дымил их воланы.
Чередой,
застилая мне даль,
Проносились
плясуньи мятежной,
И
была вековая печаль
В
нежном танце без музыки нежной.
А
внизу содроганье и стук
Говорили,
что ужас не прожит;
Громыхая
цепями, Недуг
Там
сковал бы воздушных – не может.
И
была ль так постыла им степь,
Или
мука капризно-желанна, –
То
и дело железную цепь
Задевала
оборка волана.
ДЕТИ
Вы
за мною? Я готов.
Нагрешили,
так ответим.
Нам
– острог, но им – цветов...
Солнца,
люди, нашим детям!
В
детстве тоньше жизни нить,
Дни
короче в эту пору...
Не
спешите их бранить,
Но
балуйте... без зазору.
Вы
несчастны, если вам
Непонятен
детский лепет,
Вызвать
шепот – это срам,
Горше
– в детях вызвать трепет.
Но
безвинных детских слез
Не
омыть и покаяньем,
Потому
что в них Христос,
Весь,
со всем своим сияньем.
Ну,
а те, кто терпят боль,
У
кого как нитки руки...
Люди!
Братья! Не за то ль
И
покой наш только в муке...
<МОЯ
ТОСКА>
<М.
А. Кузмину>
Пусть
травы сменятся над капищем волненья,
И
восковой в гробу забудется рука,
Мне
кажется, меж вас одно недоуменье
Все
будет жить мое, одна моя Тоска...
Нет,
не о тех, увы! кому столь недостойно,
Ревниво,
бережно и страстно был я мил...
О,
сила любящих и в муке так спокойна,
У
женской нежности завидно много сил.
Да
и при чем бы здесь недоуменья были –
Любовь
ведь светлая, она кристалл, эфир...
Моя
ж безлюбая – дрожит, как лошадь в мыле!
Ей
– пир отравленный, мошеннический пир!
В
венке из тронутых, из вянущих азалий
Собралась
петь она... Не смолк и первый стих,
Как
маленьких детей у ней перевязали,
Сломали
руки им и ослепили их.
Она
бесполая, у ней для всех улыбки,
Она
притворщица, у ней порочный вкус –
Качает
целый день она пустые зыбки,
И
образок в углу – сладчайший Иисус...
Я
выдумал ее – и все ж она виденье,
Я
не люблю ее – и мне она близка,
Недоумелая,
мое недоуменье,
Всегда
веселая, она моя Тоска.
12 ноября 1909 г.
Царское Село