* * *
День только к вечеру хорош,
Жизнь тем ясней, чем ближе к
смерти.
Закону мудрому поверьте, –
День только к вечеру хорош.
С утра уныние и ложь
И копошащиеся черти.
День только к вечеру хорош,
Жизнь тем ясней, чем ближе к
смерти.
* * *
Просыпаться утром рано,
Слушать пенье петуха,
Позабыть, что жизнь лиха.
Пробудившись утром рано,
В час холодного тумана,
День промедлить без греха
И опять проснуться рано
Под оранье петуха.
* * *
День золотистой пылью
Глаза туманит мне.
Мир зыблется во сне,
Явь заслоняя пылью,
И к сладкому бессилью
Клонясь, и к тишине.
День золотистой пылью
Глаза отводит мне.
* * *
Не надо долгого веселья,
Лишь забавляющего лень.
Пусть размышлений строгих тень
Перемежает нам веселья.
Тревожный праздник новоселья
Пусть нам дарует каждый день.
Отвергнем долгие веселья,
Лишь забавляющие лень.
* * *
С вами я, и это – праздник, потому
что я – поэт.
Жизнь поэта – людям праздник, несказанно-сладкий
дар.
Смерть поэта – людям горе,
разрушительный пожар.
Что же нет цветов привета, если к
вам идёт поэт?
Разве в песнях вам не виден разлитой
пред вами свет?
Или ваша дань поэту – только скучный
гонорар?
Перед вами открывает душу верную
поэт.
В песнях, в былях и в легендах –
несказанно-сладкий дар.
* * *
Вот так придёшь и станешь на камнях
над рекою,
Глядишь как удит рыбу эстонское
дитя,
Как воды льются, льются, журча и
шелестя.
Пласты лиловой глины нависли над
рекою,
А сердце, – сердце снова упоено
тоскою,
И бьётся в берег жизни, тоской своей
шутя.
Стоишь, стоишь безмолвно над быстрою
рекою,
Где тихо струи плещет эстонское
дитя.
* * *
Откачнись, тоска моя, чудовище,
Не вались опять ко мне на грудь,
Хоть недолго вдалеке побудь.
Что ты хочешь, тяжкое чудовище?
Отдал я тебе моё сокровище,
Коротаю дни я как-нибудь.
Откачнись, косматое чудовище,
Не вались опять ко мне на
грудь.
* * *
Дошутился, доигрался, докатился до
сугроба,
Так в сугробе успокойся и уж больше
не шути.
Из сугроба в мир широкий все
заказаны пути.
Доигрался, дошутился, докатился до
сугроба,
Так ни слава, и ни зависть, и ни
ревность, и ни злоба
Не помогут из сугроба в мир широкий
уползти.
Дошутился, доигрался, докатился до
сугроба,
Так в сугробе ляг спокойно и уж
больше не шути.
* * *
У меня сто тысяч теней.
С ними дни я коротал
И менять их не устал.
Вереницу лёгких теней
Я гирляндами цветений
Всё по-новому сплетал.
У меня сто тысяч теней,
С ними дни я коротал.
* * *
Пройдут все эти дни, вся жизнь
совьётся наша,
Как мимолётный сон, как цепь
мгновенных снов.
Останется едва немного вещих слов,
И только ими жизнь оправдана вся
наша,
Отравами земли наполненная чаша,
Кой-как слеплённая из радужных
кусков.
Истлеют наши дни, вся жизнь совьётся
наша,
Как ладан из кадил, как дым недолгих
снов.