Анне Ахматовой
1
О, Муза плача,
прекраснейшая из муз!
О ты, шальное
исчадие ночи белой!
Ты черную
насылаешь метель на Русь,
И вопли твои
вонзаются в нас, как стрелы.
И мы шарахаемся
и глухое: ох! –
Стотысячное –
тебе присягает: Анна
Ахматова! Это
имя – огромный вздох,
И в глубь он
падает, которая безымянна.
Мы коронованы
тем, что одну с тобой
Мы землю топчем,
что небо над нами – то же!
И тот, кто ранен
смертельной твоей судьбой,
Уже бессмертным
на смертное сходит ложе.
В певучем граде
моем купола горят,
И Спаса светлого
славит слепец бродячий…
И я дарю тебе
свой колокольный град,
– Ахматова! – и
сердце свое в придачу.
19 июня 1916
2
Охватила голову
и стою,
– Что людские
козни! –
Охватила голову
и пою
На заре на
поздней.
Ах, неистовая
меня волна
Подняла на
гребень!
Я тебя пою, что
у нас – одна,
Как луна на
небе!
Что, на сердце
вóроном налетев,
В облака
вонзилась.
Горбоносую, чей смертелен
гнев
И смертельна –
милость.
Что и над
червонным моим Кремлем
Свою ночь
простерла,
Что певучей
негою, как ремнем,
Мне стянула
горло.
Ах, я счастлива!
Никогда заря
Не сгорала чище.
Ах, я счастлива,
что тебя даря,
Удаляюсь –
нищей,
Что тебя, чей
голос – о глубь, о мгла! –
Мне дыханье
сузил,
Я впервые именем
назвала
Царскосельской
Музы.
22 июня 1916
3
Еще один
огромный взмах –
И спят ресницы.
О, тело милое!
О, прах
Легчайшей птицы!
Что делала в
тумане дней?
Ждала и пела…
Так много вздоха
было в ней,
Так мало – тела.
Не человечески
мила
Ее дремота.
От ангела и от
орла
В ней было
что-то.
И спит, а хор ее
манит
В сады Эдема.
Как будто
песнями не сыт
Уснувший демон!
*
* *
Часы, года,
века. – Ни нас,
Ни наших комнат.
И памятник,
накоренясь,
Уже не помнит.
Давно
бездействует метла,
И никнут льстиво
Над Музой
Царского Села
Кресты крапивы.
23 июня 1916
4
Имя ребенка –
Лев,
Матери – Анна.
В имени его –
гнев,
В материнском –
тишь.
Волосом он рыж
– Голова
тюльпана! –
Что ж, осанна
Маленькому царю.
Дай ему Бог –
вздох
И улыбку матери,
Взгляд –
искателя
Жемчугов.
Бог,
внимательней
За ним
присматривай:
Царский сын –
гадательней
Остальных сынов.
Рыжий львеныш
С глазами
зелеными,
Страшное
наследье тебе нести!
Северный Океан и
Южный
И нить жемчужных
Черных четок – в
твоей горсти!
24 июня 1916
5
Сколько
спутников и друзей!
Ты никому не
вторишь.
Правят юностью
нежной сей –
Гордость и
горечь.
Помнишь бешеный
день в порту,
Южных ветров
угрозы,
Рев Каспия – и
во рту
Крылышко розы.
Как цыганка тебе
дала
Камень в резной
оправе,
Как цыганка тебе
врала
Что-то о славе…
И – высóко у
парусов –
Отрока в синей
блузе.
Гром моря и
грозный зов
Раненой Музы.
25 июня 1916
6
Не отстать тебе!
Я – острожник,
Ты – конвойный.
Судьба одна.
И одна в пустоте
порожней
Подорожная нам
дана.
Уж и нрав у меня
спокойный!
Уж и очи мои
ясны!
Отпусти-ка меня,
конвойный,
Прогуляться до
той сосны!
26 июня 1916
7
Ты, срывающая
покров
С катафалков и с
колыбелей,
Разъярительница
ветров,
Насылательница
метелей,
Лихорадок,
стихов и войн,
– Чернокнижница!
– Крепостница! –
Я заслышала
грозный вой
Львов, вещающих
колесницу.
Слышу страстные
голоса –
И один, что
молчит упорно.
Вижу красные
паруса –
И один – между
ними – черный.
Океаном ли
правишь путь,
Или воздухом –
всею грудью
Жду, как солнцу,
подставив грудь
Смертоносному
правосудью.
26 июня 1916
8
На базаре кричал
народ,
Пар вылетал из
булочной.
Я запомнила алый
рот
Узколицей певицы
уличной.
В темном – с
цветиками – платке,
– Милости
удостоиться –
Ты, потупленная,
в толпе
Богомолок у
Сергий-Троицы,
Помолись за
меня, краса
Грустная и
бесовская,
Как поставят
тебя леса
Богородицей
хлыстовскою.
27 июня 1916
9
Златоустой Анне
– всея Руси
Искупительному
глаголу, –
Ветер, голос мой
донеси
И вот этот мой вздох
тяжелый.
Расскажи,
сгорающий небосклон,
Про глаза, что
черны от боли,
И про тихий
земной поклон
Посреди золотого
поля.
Ты в грозовой
выси
Обретенный
вновь!
Ты! –
Безымянный!
Донеси любовь
мою
Златоустой Анне
– всея Руси!
27 июня 1916
10
У тонкой
проволоки над волной овсов
Сегодня голос –
как тысяча голосов!
И бубенцы
проезжие – свят, свят, свят –
Не тем же ль
голосом, Господи, говорят.
Стою и слушаю и
растираю колос,
И темным куполом
меня замыкает – голос.
*
* *
Не этих ивовых
плавающих ветвей
Касаюсь истово,
– а руки твоей.
Для всех, в томленьи
славящих твой подъезд, –
Земная женщина,
мне же – небесный крест!
Тебе одной
ночами кладу поклоны,
И всé твоими
очами глядят иконы!
1 июля 1916
11
Ты солнце в выси
мне застишь,
Все звезды в твоей
горсти!
Ах, если бы –
двери настежь! –
Как ветер к тебе
войти!
И залепетать, и
вспыхнуть,
И круто потупить
взгляд,
И, всхлипывая,
затихнуть,
Как в детстве,
когда простят.
2 июля 1916
12
Руки даны мне –
протягивать каждому обе,
Не удержать ни одной,
губы – давать имена,
Очи – не видеть,
высокие брови над ними –
Нежно дивиться
любви и – нежней – нелюбви.
А этот колокол
там, что кремлевских тяжéле,
Безостановочно
ходит и ходит в груди, –
Это – кто знает?
– не знаю, – быть может, – должно быть –
Мне загоститься
не дать на российской земле!
2 июля 1916
<13>
А что если кудри
в плат
Упрячу – что
вьются валом,
И в синий
вечерний хлад
Побреду себе……..
– Куда это
держишь путь,
Красавица – аль
в обитель?
– Нет, милый,
хочу взглянуть
На царицу, на
царевича, на Питер.
– Ну, дай тебе
Бог! – Тебе! –
Стоим опустив
ресницы.
– Поклон от меня
Неве,
Коль запомнишь,
да царевичу с царицей.
…И вот меж
крылец – крыльцо
Горит заревою
пылью,
И вот – промеж
лиц – лицо
Горбоносое и
волосы как крылья.
На лестницу нам
нельзя, –
Следы по
ступенькам лягут.
И снизу – глаза
в глаза:
– Не потребуется
ли, барынька, ягод?
28 июня 1916