1
Всё тот же сон,
живой и давний,
Стоит и не
отходит прочь:
Окно закрыто
плотной ставней,
За ставней – стынущая
ночь.
Трещат углы,
тепла лежанка,
Вдали пролает
сонный пес...
Я встал сегодня
спозаранку
И мирно мирный
день пронес.
Беззлобный день
так свято долог!
Всё – кроткий
блеск, и снег, и ширь!
Читать тут можно
только Прóлог
Или Давыдову
Псалтирь.
И зной печной в
каморке белой,
И звон ночной
издалека,
И при лампадке
нагорелой
Такая белая
рука!
Размаривает и
покоит,
Любовь цветет,
проста, пышна,
А вьюга в поле
люто воет,
Вьюны сажая у
окна.
Занесена пургой
пушистой,
Живи, любовь, не
умирай:
Настал для нас
огнисто-льдистый,
Морозно-жаркий,
русский рай!
Ах, только б
снег, да взор любимый,
Да краски нежные
икон!
Желанный,
неискоренимый,
Души моей
давнишний сон!
Август 1915
2
А. С. Рославлеву
Я знаю вас не
понаслышке,
О верхней Волги
города!
Кремлей
чешуйчатые вышки,
Мне не забыть
вас никогда!
И знаю я, как
ночи долги,
Как яр и краток зимний
день, –
Я сам родился
ведь на Волге,
Где с удалью
сдружилась лень,
Где исстари
благочестивы
И сметливы, где
говор крут,
Где весело
сбегают нивы
К реке, где
молятся и врут,
Где Ярославль
горит, что в митре
У патриарха ал
рубин,
Где рос царевич
наш Димитрий,
Зарозовевший
кровью крин,
Где всё
привольно, всё степенно,
Где всё сияет,
всё цветет,
Где Волга
медленно и пенно
К морям далеким
путь ведет.
Я знаю бег саней
ковровых
И розы щек на
холоду,
Морозов
царственно-суровых
В другом краю я
не найду.
Я знаю звон
великопостный,
В бору далеком
малый скит, –
И в жизни
сладостной и косной
Какой-то тайный
есть магнит.
Я помню запах
гряд малинных
И горниц
праздничных уют,
Напевы служб
умильно-длинных
До сей поры в
душе поют.
Не знаю, прав ли
я, не прав ли,
Не по указке я
люблю.
За то, что вырос
в Ярославле,
Свою судьбу
благословлю!
Январь 1916
3
ЦАРЕВИЧ ДИМИТРИЙ
Давно уж
жаворонки прилетели,
Вернулись в
гнезда громкие грачи,
Поскрипывают
весело качели.
Еще не знойны
майские лучи.
О май-волшебник,
как глаза ты застишь
Слезою
радостной, как летом тень!
Как хорошо:
светло, все окна настежь,
Под ними темная
еще сирень!
Ах, пробежаться
бы за квасом в ледник,
Черемуху у кухни
оборвать!
Но ты – царевич,
царский ты наследник:
Тебе негоже
козликом скакать.
Ты медленно по
садику гуляешь
И, кажется,
самой травы не мнешь.
Глядишь на
облако, не замечаешь,
Что на тебя
направлен чей-то нож.
Далекий звон
сомненья сладко лечит:
Здесь не Москва,
здесь тихо и легко...
Орешки сжал,
гадаешь: чет иль нечет,
А жаворонки
вьются высоко.
Твое лицо
болезненно опухло,
Темно горит еще
бесстрастный взгляд,
Как будто в нем
не навсегда потухло
Мерцанье
заалтарное лампад.
Что милому
царевичу враждебно?
На беззащитного
кто строит ков?
Зачем же руки
складывать молебно,
Как будто ты
удар принять готов?
Закинул горло
детское невинно
И, ожерельем
хвастаясь, не ждет,
Что скоро шею
грозно и рубинно
Другое ожерелье
обовьет.
Завыли мамки,
вопль и плач царицы...
Звучит немолчно
в зареве набат,
А на траве – в
кровавой багрянице
Царя Феодора
убитый брат.
В заре горит
грядущих гроз багрянец,
Мятеж и мрак,
невнятные слова,
И чудится
далекий самозванец
И пленная, растленная
Москва!
Но ты, наш
мученик, ты свят навеки,
Всю злобу и все
козни одолев.
Тебя слепцы
прославят и калеки,
Сложив тебе
бесхитростный напев.
Так тих твой
лик, тиха святая рака,
И тише стал
Архангельский Собор,
А из кровавой
старины и мрака
Нам светится
твой детский, светлый взор.
Пусть говорит
заносчивый историк,
Что не царевич в
Угличе убит,
Всё так же
жребий твой, высок и горек,
Димитрий-отрок,
в небесах горит.
О вешний цвет,
на всех путях ты нужен,
И в мирный, и в
тревожный, смутный миг!
Ведь каждая из
маленьких жемчужин
Твоих дороже
толстых, мертвых книг.
О убиенный,
Ангел легкокрылый!
Ты справишься с
разрухой и бедой
И в нашей жизни,
тусклой и унылой,
Засветишь тихой
утренней звездой.
Февраль 1916
4
ПСКОВСКОЙ АВГУСТ
Ю. П. Анненкову
Веселушки и
плакушки
Мост копытят
козами,
А заречные
макушки
Леденцеют
розами.
По пестро-рябым
озерцам
Гребенцы
наверчены.
Белым, черным,
серым перцем
Лодочки
наперчены.
Мельниц мелево у
кручи
Сухоруко
машется.
На березы каплет
с тучи
Янтарева кашица.
Надорвясь,
вечерня, шмелем,
Взвякивает
узенько.
Белки снедки
мелко мелем, –
Тпруси, тпруси,
тпрусенька.
Завинти,
ветрило, шпонтик, –
Что-нибудь
получится!
Всколесила
желтый зонтик
На балкон
поручица!
Август 1917
5
ХЛЫСТОВСКАЯ
О, кликай,
сердце, кликай!
Воздвигни к небу
клич!
Вельможный день,
великий
Тем кличем
возвеличь!
Струи на струны
руки,
Ударь, ударь,
ударь!
Вернется из
разлуки
Наш Горний
Господарь!
И горница
готова,
Предубранный
Сион,
Незнаемое слово
Вернет на землю
Он.
Дождусь ли, о, дождусь
ли
Тебя из дальних
стран?
Звончей звените,
гусли!
Урчи громчей,
тимпан!
Ой, дух! Ой,
царь! Ой, душе!
Сойди в корабль
скорей!
Прожги до дна
нам души
И рей, родимый,
рей!
Крылами пышно
машет
И дышит надо
мной.
В поту нам пашню
пашет
Хозяин Неземной.
Вздымай воскрылья
крылец,
Маши, паши,
дыши!
Гееннский огнь,
Кормилец,
Огнем нам утиши!
1916