Михаил Кузмин. НОВЫЙ ГУЛЬ




НОВЫЙ ГУЛЬ

Посвящается А. Р<акову>


ВСТУПЛЕНИЕ


Американец юный Гуль*
Убит был доктором Мабузо:
Он так похож... Не потому ль
О нем заговорила муза?
Ведь я совсем и позабыл,
Каким он на экране был!

Предчувствий тесное кольцо
Моей душою овладело...
Ах, это нежное лицо,
И эта жажда жизни смелой,
И этот рот, и этот взор,
Где спит теперь мой приговор!

Всё узнаю... вот он сидит
(Иль это Вы сидите?) в ложе.
Мабузо издали глядит...
Схватились за голову... Боже!
Влюбленность, встречи, казино...
Но выстрел предрешен давно.

Конечно, Вы судьбе другой
Обречены. Любовь и слава!
У жизни пестрой и живой
Испив пленительной отравы,
Направить верно паруса
Под золотые небеса.

Но так же пристально следит
За Вами взгляд, упрям и пылок.
Не бойтесь: он не повредит,
Не заболит у Вас затылок.
То караулит звездочет,
Каким путем звезда течет.

Март 1924
_______________
*Гуль и гипнотизер Мабузо – действующие лица в
известной кинематографической картине «Доктор Мабузо».
Взаимоотношения их отчасти выясняются из данного
стихотворения.



1


Ты слышишь ветер? Солнце и февраль!
Зеленый рай, Тристанов Irish boy*
Крестильным звоном задрожал хрусталь...
Ленивых тополей теперь не жаль:
Взвился пузатый парус над тобой.

      – Подобно смерти промедленье –
      Один восторг, одно волненье
      Сулит летучее движенье,
      Где радостна сама печаль.

Не писанная – мокрая река,
Не призрачный – дубовый крепкий руль,
Жасминный дух плывет издалека...
И разгорается заря, пока
Не перестанет улыбаться Гуль...

      В любви расплавятся сомненья.
      Одна весна, одно влеченье!
      Протянута, как приглашенье,
      К тебе горячая рука.

Февраль 1924
_______________
*Ирландский мальчик (англ.).



2


Античность надо позабыть
Тому, кто вздумал Вас любить,
И отказаться я готов
От мушек и от париков.
Ретроспективный реквизит
Ненужной ветошью лежит,
Сегодняшний, крылатый час
Смеется из звенящих глаз,
А в глубине, не искривлен,
Двойник мой верно прикреплен.
Я всё забыл и всё гляжу –
И «Orbis pictus»* нахожу.
Тут – Моцарт, Гофман, Гете, Рим, –
Всё, что мы любим, чем горим,
Но не в туман облечено,
А словно брызнуло вино
Воспоминаний. Муза вновь,
Узнав пришелицу-любовь,
Черту проводит чрез ладонь...
Сферически трещит огонь...

Февраль 1924
_______________
*«Orbis pictus» «Вселенная в картинах» –
распространенные в старину альбомы – географическая,
этнографическая, историческая и ремесленно-художественная
наглядная энциклопедия. Особенно замечателен «Orbis pictus»
Д. Ходовецкого с учениками.



3


Я этот вечер помню, как сегодня...
И дату: двадцать третье ноября.
Нас музыка, прелестнейшая сводня,
Уговорила, ветренно горя.

Недаром пел я «Случай и Дорину»*,
Пропагандируя берлинский нрав!
Мне голос вторил: «Вас я не покину,
Открой глаза, сомненья отогнав»

Вдруг стало всё так ясно, так желанно,
Как будто в руку мне вложили нить.
И я сказал: «Быть может, это – странно,
Но я Вас мог бы очень полюбить!»

С каким слова приходят опозданьем!
Уж сделался таинственным свиданьем
Простой визит, судьбу переменив.
А дурочка Дорина с состраданьем
Нас слушала, про шимми позабыв,
Как будто были мы ее созданьем!

Февраль 1924
_______________
*«Дорина и случай» («Dorine und der Zufall») – оперетта
Жильбера 1923 г.



4


Разлетаются, как птицы,
Своевольные мечты.
Спится мне или не спится,
Но всегда со мною ты.
Притворяться не умею,
А всего сказать не смею,
      И робею,
      И немею
У пленительной черты.

От весеннего похмелья
Каруселит голова...
Сладость этого веселья
Мне знакома и нова!
Как должны быть полновесны,
Необычны, неизвестны,
      И чудесны,
      И прелестны
Легковейные слова!

И беру приготовишкой
Логарифмов толстый том.
Не поэтом, а воришкой
Чувствую себя во всем!
Но заминки, заиканья,
Неумелость, лепетанье,
      И молчанье,
      И желанье –
Всё о том, о том, о том!

Февраль 1924



5


К вам раньше, знаю, прилетят грачи,
И соловьи защелкают на липах,
И талый снег в канавах побежит...
Но ласточки, что делают весну
И вечера жемчужные пророчат,
Уж прочертили небеса мои,
И если легкой рябью ваших глаз
Коснулися – то было отраженье
Моих зрачков, упорных и смущенных.

Февраль 1924



6


Он лодку оттолкнул. На сером небе
Заметил я неясную фигуру.
Высокий, плоский берег только тучи
Давал мне видеть да пучки травы.
Его лицо наклонено ко мне...
Я пристально старался угадать,
Не тот ли он, о ком мне говорили.
Глаза смотрели смело и легко,
Прелестный рот, упрямый подбородок,
И ожидание далеких странствий,
Друзей, завоеваний и побед...
Но в юности такое выраженье,
Пытливое и нежное, встречаем
Довольно часто... Вдруг он улыбнулся.
Я посмотрел еще раз и сказал:
«Мне говорили... нас предупреждали,
Что в этом месте, в этот день и час
Мы встретим человека, по приметам
Похожего на Вас. Он – тайный друг
И уготован для любви и славы,
Быть может, это Вы? Тогда садитесь,
Поедемте, – нам надо торопиться.
Но может быть... Я слышу запах роз...
Высокий берег этот так нелепо
Устроен, что никак нельзя узнать,
Что дальше там находится. Наверно,
Там – поле, сад и Ваш отцовский дом,
Невеста и шотландская овчарка...
Пожалуй, всё это придется бросить,
Коль не хотите, сидя Вы на месте,
Скончаться мирно мировым судьей.
А если, мистер, Вы – простой прохожий
И просто так мою толкнули лодку,
Благодарю Вас и за то. Услуги
Я не забуду Вашей... Добрый путь!..
А очень жаль!..»

Март 1924



7


Слова – как мирный договор:
Параграфы и пункты,
Но прозвенел веселый взор,
Что к плаванью весна.

Взлетит волна, падет волна...
Мы не боимся качки!
Кому Голконда суждена,
Тому – не гладкий путь.

Люби одно, про всё забудь!
За горизонтом звезды...
В единый вздох вместила грудь
И море, и поля.

Стою у смуглого руля, –
Безлюдно в плоском блеске,
Но с мачты, пристани суля,
Любовь кричит: «Земля!»

Март 1924



8


Я мог бы!.. мертвые глаза
Стеклянятся в прорезах узких,
И ни усмешка, ни слеза
Не оживят их отблеск тусклый...
Целую... ближе... грудь тепла...
Ни содрогания, ни пульса...
Минута в вечность протекла...
Непререкаемо искусство!

Я мог бы!.. в комнате своей
Встаете Вы. Луна ущербна.
Сомнамбулических очей
Недвижен взгляд. Утихло сердце...
Проспект, мосты, и сад, и снег –
Всё мимо... Незаметно встречных...
Автоматический свой бег
Остановили... Дверь и свечи...

Я мог бы, мог!.. Напрасный бред!
Надежде верить и не верить,
Томительно ловить ответ
В твоих глазах прозрачно серых,
Взлетать и падать... Жар и лед...
Живое всё – блаженно шатко. –
Таких восторгов не дает
Каббалистическое счастье.

Март 1924



9


Уходит пароходик в Штеттин,
Остался я на берегу.
Не знаменит и незаметен, –
Так больше жить я не могу!

Есть много разных стран, конечно,
Есть много лиц, и книг, и вин, –
Меня ж приковывает вечно
Всё тот же взор, всегда один.

Ведь не оставишь сердца дома,
Не запереть любви на ключ...
Передвесенняя истома,
Хоть ты остановись, не мучь!

Ну вот и солнце, вот и тает...
Стекло блестит, сверкает глаз...
Любовь весенними считает
Лишь те часы, что подле Вас.

Мы ясновидим не глазами,
Не понимаем сами, чем,
А мне весь мир открылся Вами,
Вдали от Вас я – слеп и нем.

Без Вас и март мне не заметен,
Без Вас я думать не могу...
Пусть пароход уходит в Штеттин,
Когда и Вы – на берегу.

Март 1924



10


Я имени не назову...
Ни весел, ни печален,
Посеял садовод траву
На выступе развалин.
      Свирель поет,
      Трава растет,
А время быстрое не ждет.

Прогулкой служит старый вал,
Покрыт травою юной.
Влюбленный всякий повидал
И башенку за дюной,
      И дальний бор,
      И косогор,
И моря плоского простор...

Пришел и прежний садовод:
– Ого, как луг-то зелен!
Не думал я, что проживет
Зерно в сени расселин!
      Медвяный дух,
      Жужжанье мух,
Да вдалеке дудит пастух.

Находит сладкий, теплый сон...
Вдруг голос, прост и тонок,
Поет: «Ты спишь, Эндимион,
Магический ребенок!
      Меня взрастил,
      Себя пленил,
Прими ж приток взаимных сил».

Март 1924



11


Держу невиданный кристалл,
Как будто множество зеркал
      Соединило грани.
Особый в каждой клетке свет:
То золото грядущих лет,
      То блеск воспоминаний.  

Рука волшебно навела
На правильный квадрат стекла
      Узорные фигуры:
Моря, леса и города,
Потоки, радуга, звезда,
      Все «таинства Натуры».

Различных лиц летучий рой:
Поэт, отшельник и герой,
      И звуки, и дыханья.
И каждый быстрый поворот
Все новую с собой несет
      Игру и сочетанье.

Когда любовь в тебе живет,
Стекла ничто не разобьет:
      Ни молоток, ни пуля.
Я ближе подхожу к окну,
Но как кристалл ни поверну –
      Всё вижу образ Гуля.

Март 1924





Печатается по: Кузмин М. Стихотворения. СПб., «Академический проект», 1996