But now I am an emperor of а world,
This little world of man. My passions are
My subjects.
Tourneur
Но
теперь я властитель над целым
миром,
над этим малым миром человека.
Мои
страсти – мои подданные.
Тэрнер
ДОН-ЖУАН
Отрывки из ненаписанной поэмы
1
La luna llena... Полная луна...
Иньес, бледна, целует, как
гитана.
Te amo... amo... Снова тишина...
Но мрачен взор упорный Дон-Жуана.
Слова солгут, – для мысли нет
обмана, –
Любовь людей, – она ему смешна.
Он видел все, он понял слишком
рано
Значение мечтательного сна.
Переходя от женщины продажной
К монахине, безгрешной, как
мечта,
Стремясь к тому, в чем дышет
красота,
Ища улыбки глаз
бездонно-влажной,
Он видел сон земли, не сон
небес,
И жар души испытанной исчез.
2
Он будет мстить. С бесстрашием
пирата
Он будет плыть среди бесплодных
вод.
Ни родины, ни матери, ни брата,
Над ним навис враждебный
небосвод.
Земная жизнь – постылый ряд
забот,
Любовь – цветок, лишенный
аромата.
О, лишь бы плыть – куда-нибудь –
вперед, –
К развенчанным святыням нет
возврата.
Он будет мстить. И тысячи сердец
Поработит дыханием отравы.
Взамен мечты он хочет мрачной
славы.
И женщины сплетут ему венец,
Теряя все за сладкий миг обмана,
В проклятьях восхваляя
Дон-Жуана.
3
Что ж, Дон-Люис? Вопрос – совсем
нетрудный.
Один удар его навек решит.
Мы связаны враждою обоюдной.
Ты честный муж, – не так ли? Я
бандит?
Где блещет шпага, там язык
молчит.
Вперед! Вот так! Прекрасно!
Выпад чудный.
А, Дон-Люис! Ты падаешь? Убит.
In pace requiescat. Безрассудный!
Забыл, что Дон-Жуан неуязвим!
Быть может, самым Адом я храним,
Чтоб стать для всех примерам
лютой казни.
Готов служить. Не этим, так
другим.
И мне ли быть доступным для
боязни,
Когда я жаждой мести одержим!
4
Сгущался вечер. Запад угасал.
Взошла луна за темным океаном.
Опять кругом гремел стозвучный
вал,
Как шум грозы, летящей по
курганам.
Я вспомнил степь. Я вижу за
туманом
Усадьбу, сад, нарядный бальный
зал,
Где тем же сладко-чувственным
обманом
Я взоры Русских женщин зажигал.
На зов любви к красавице-княгине
Вошел я тихо-тихо, точно вор.
Она ждала. И ждет меня доныне.
Но ночь еще хранила свой убор,
А я летел, как мчится смерч в
пустыне,
Сквозь степь я гнал коня во весь
опор.
5
Промчались дни желанья светлой
славы,
Желанья быть среди полубогов.
Я полюбил жестокие забавы,
Полеты акробатов, бой быков,
Зверинцы, где свиваются удавы,
И девственность, вводимую в
альков –
На путь неописуемых видений,
Блаженно-извращенных
наслаждений.
Я полюбил пленяющий разврат
С его неутоляющей усладой,
С его пренебреженьем всех
преград,
С его – ему лишь свойственной –
отрадой.
Со всех цветов сбирая аромат,
Люблю я жгучий зной сменить
прохладой,
И, взяв свое в любви с чужой
женой,
Встречать ее улыбкой ледяной.
И вдруг опять в моей душе
проглянет
Какой-то сон, какой-то свет
иной,
И образ мой пред женщиной
предстанет
Окутанным печалью неземной.
И вновь ее он как-то сладко
ранит,
И, вновь – раба, она пойдет за мной.
И поспешит отдаться наслажденью
Восторженной и гаснущею тенью.
Любовь и смерть, блаженство и
печаль
Во мне живут красивым
сочетаньем,
Я всех маню, как тонущая даль,
Уклончивым и тонким очертаньем,
Блистательно убийственным, как
сталь,
С ее немым змеиным трепетаньем.
Я весь – огонь, и холод, и
обман,
Я – радугой пронизанный туман.