1
Я ломаю слоистые скалы
В час отлива на илистом
дне,
И таскает осел мой
усталый
Их куски на мохнатой
спине.
Донесем до железной
дороги,
Сложим в кучу, – и к
морю опять
Нас ведут волосатые
ноги,
И осел начинает кричать.
И кричит, и трубит он, –
отрадно,
Что идет налегке хоть
назад.
А у самой дороги –
прохладный
И тенистый раскинулся
сад.
По ограде высокой и
длинной
Лишних роз к нам свисают
цветы.
Не смолкает напев
соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и
листы.
Крик осла моего
раздается
Каждый раз у садовых
ворот,
А в саду кто-то тихо
смеется,
И потом – отойдет и
поет.
И, вникая в напев
беспокойный,
Я гляжу, понукая осла,
Как на берег скалистый и
знойный
Опускается синяя мгла.
2
Знойный день догорает
бесследно,
Сумрак ночи ползет
сквозь кусты;
И осел удивляется,
бедный:
«Что, хозяин, раздумался
ты?»
Или разум от зноя
мутится,
Замечтался ли в сумраке
я?
Только все неотступнее
снится
Жизнь другая – моя, не
моя...
И чего в этой хижине
тесной
Я, бедняк обездоленный,
жду,
Повторяя напев
неизвестный,
В соловьином звенящий
саду?
Не доносятся жизни
проклятья
В этот сад, обнесенный
стеной,
В синем сумраке белое
платье
За решеткой мелькает
резной.
Каждый вечер в закатном
тумане
Прохожу мимо этих ворот,
И она меня, легкая,
манит
И круженьем, и пеньем
зовет.
И в призывном круженьи и
пеньи
Я забытое что-то ловлю,
И любить начинаю
томленье,
Недоступность ограды
люблю.
3
Отдыхает осел
утомленный,
Брошен лом на песке под
скалой,
А хозяин блуждает
влюбленный
За ночною, за знойною
мглой.
И знакомый, пустой,
каменистый,
Но сегодня –
таинственный путь
Вновь приводит к ограде
тенистой,
Убегающей в синюю муть.
И томление все
безысходней,
И идут за часами часы,
И колючие розы сегодня
Опустились под тягой
росы.
Наказанье ли ждет иль
награда,
Если я уклонюсь от пути?
Как бы в дверь
соловьиного сада
Постучаться, и можно ль
войти?
А уж прошлое кажется
странным,
И руке не вернуться к
труду:
Сердце знает, что гостем
желанным
Буду я в соловьином
саду...
4
Правду сердце мое
говорило,
И ограда была не
страшна,
Не стучал я – сама
отворила
Неприступные двери она.
Вдоль прохладной дороги,
меж лилий,
Однозвучно запели ручьи,
Сладкой песнью меня оглушили,
Взяли душу мою соловьи.
Чуждый край незнакомого
счастья
Мне открыли объятия те,
И звенели, спадая,
запястья
Громче, чем в моей нищей
мечте.
Опьяненный вином
золотистым,
Золотым опаленный огнем,
Я забыл о пути
каменистом,
О товарище бедном своем.
5
Пусть укрыла от дольнего
горя
Утонувшая в розах стена,
–
Заглушить рокотание моря
Соловьиная песнь не
вольна!
И вступившая в пенье
тревога
Рокот волн до меня
донесла...
Вдруг – виденье: большая
дорога
И усталая поступь
осла...
И во мгле благовонной и
знойной
Обвиваясь горячей рукой,
Повторяет она
беспокойно:
«Что с тобою,
возлюбленный мой?»
Но, вперяясь во мглу
сиротливо,
Надышаться блаженством
спеша,
Отдаленного шума прилива
Уж не может не слышать
душа.
6
Я проснулся на мглистом
рассвете
Неизвестно которого дня.
Спит она, улыбаясь, как
дети, –
Ей пригрезился сон про
меня.
Как под утренним
сумраком чарым
Лик, прозрачный от
страсти, красив!..
По далеким и мерным
ударам
Я узнал, что подходит
прилив.
Я окно распахнул
голубое,
И почудилось, будто
возник
За далеким рычаньем
прибоя
Призывающий жалобный
крик.
Крик осла был протяжен и
долог,
Проникал в мою душу, как
стон,
И тихонько задернул я
полог,
Чтоб продлить
очарованный сон.
И, спускаясь по камням
ограды,
Я нарушил цветов забытье.
Их шипы, точно руки из
сада,
Уцепились за платье мое.
7
Путь знакомый и прежде
недлинный
В это утро кремнист и
тяжел.
Я вступаю на берег
пустынный,
Где остался мой дом и
осел.
Или я заблудился в
тумане?
Или кто-нибудь шутит со
мной?
Нет, я помню камней
очертанье,
Тощий куст и скалу над
водой...
Где же дом? – И
скользящей ногою
Спотыкаюсь о брошенный
лом,
Тяжкий, ржавый, под
черной скалою
Затянувшийся мокрым
песком...
Размахнувшись движеньем
знакомым
(Или все еще это во
сне?),
Я ударил заржавленным
ломом
По слоистому камню на
дне...
И оттуда, где серые
спруты
Покачнулись в лазурной
щели,
Закарабкался краб
всполохнутый
И присел на песчаной
мели.
Я подвинулся, – он
приподнялся,
Широко разевая клешни,
Но сейчас же с другим
повстречался,
Подрались и пропали
они...
А с тропинки,
протоптанной мною,
Там, где хижина прежде
была,
Стал спускаться рабочий
с киркою,
Погоняя чужого осла.
6 января 1914 – 14 октября 1915