Мечтал о лесах криптомерий...
В ночной полумгле, в
атмосфере
Пьянящих, томящих духов,
Смотрел я на синий
альков,
Мечтал о лесах
криптомерий.
И вот – я лежу в полусне
На мху первобытного
бора;
С мерцаньем прикрытого
взора
Подруга прильнула ко
мне.
Мы тешились оба охотой:
Гонялись за пестрым
дроздом.
Потом, утомленно вдвоем
Забылись недолгой
дремотой.
Но чу! что за шелест
лиан?
Опять вау-вау проказа?
Нет, нет! два блестящие
глаза...
Подруга! мой лук! мой
колчан!
Встревоженный шепот:
«Валерий!
Ты бредишь. Скажи, что с
тобой?
Мне страшно!» – Альков
голубой
Сменяет хвою
криптомерий.
Февраль 1895
Мне опять приснились
дебри,
Глушь пустынь, заката
тишь.
Желтый лев крадется к
зебре
Через травы и камыш.
Предо мной стволы упрямо
В небо ветви вознесли.
Слышу шаг гиппопотама,
Заросль мнущего вдали.
На утесе безопасен,
Весь я – зренье, весь я
– слух.
Но виденья старых басен
Возмущают слабый дух.
Из камней не выйдет
вдруг ли
Племя карликов ко мне?
Обращая ветки в угли,
Лес не встанет ли в
огне?
Месяц вышел. Громче
шорох.
Зебра мчится вдалеке.
Лев, метнув шуршащий
ворох
Листьев, тянется к реке.
Дали сумрачны и глухи.
Хруст слышнее. Страшно.
Ведь
Кто же знает: ото ль
духи
Иль пещеры царь – медведь!
Душен воздух вольных
прерий,
Жгучи отблески лазури,
И в палящей атмосфере
Чуют птицы, чуют звери
Приближенье дальней
бури.
Но не я поддамся страху,
Но не он нарушит слово!
И рука, сдавив наваху,
Приготовлена ко взмаху,
На смертельный бой
готова.
Чу! как будто смутный
топот!
Что нам бури! что нам
грозы!
Сердце! прочь безумный
ропот,
Вспомни ночь и вспомни
шепот...
Гей! сюда! я здесь, дон
Хозе!
15 августа 1895
Лист широкий, лист
банана,
На журчащей Годавери,
Тихим утром – рано, рано
–
Помоги любви и вере!
Орхидеи и мимозы
Унося по сонным волнам,
Осуши надеждой слезы,
Сохрани венок мой
полным.
И когда, в дали тумана,
Потеряю я из виду
Лист широкий, лист
банана,
Я молиться в поле выйду;
В честь твою, богиня
Счастья,
В часть твою, суровый
Кама,
Серьги, кольца и
запястья
Положу пред входом
храма.
Лист широкий, лист
банана,
Если ж ты обронишь ношу,
Тихим утром – рано, рано
–
Амулеты все я сброшу.
По журчащей Годавери
Я пойду, верна печали,
И к безумной баядере
Снизойдет богиня Кали!
15 ноября 1804
Раздумье знахаря-заклинателя
Лишь только закат над
волнами
Погаснет огнем
запоздалым,
Блуждаю один я меж вами,
Брожу по рассеченным
скалам.
И вы, в стороне от
дороги,
Застывши на каменной
груде,
Стоите, недвижны и
строги,
Немые, громадные люди.
Лица мне не видно в
тумане,
Но знаю, что страшно и
строго.
Шепчу я слова
заклинаний,
Молю неизвестного бога.
И много тревожит
вопросов:
Кто создал семью
великанов?
Кто высек людей из утесов,
Поставил их стражей
туманов?
Мы кто? – Жалкий
род без названья!
Добыча нам – малые рыбы!
Не нам превращать в
изваянья
Камней твердогрудые
глыбы!
Иное – могучее племя
Здесь грозно когда-то
царило,
Но скрыло бегучее время
Все то, что свершилось,
что было.
О прошлом никто не споет
нам.
Но грозно, на каменной
груде,
Стоите, в молчаньи
дремотном,
Вы, страшные, древние
люди!
Храня океан и утесы,
Вы немы навек,
исполины!..
О, если б на наши
вопросы
Вы дали ответ хоть
единый!
И только, когда над
волнами
Даль гаснет огнем
запоздалым,
Блуждаю один я меж вами,
По древним, рассеченным
скалам.
15 ноября 1895
Рисунок тушью
Прокаженный молился.
Дорога
Извивалась по сдвинутым
скалам;
Недалеко чернела
берлога;
Были тучи стремительны;
строго
Ветер выл по кустам
одичалым.
Диссонанс величавых
мелодий –
Дальний топот врывался
нежданно.
Конь спешил, конь летел
на свободе,
Был ездок неподвижен и
странно
Улыбался земной
непогоде.
Вылетая к угрюмой
берлоге,
Шевельнулся мертвец, как
в тревоге.
Конь всхрапел, на дыбы
приподнялся:
В двух шагах перед ним
на дороге
Прокаженного труп
улыбался.
23 ноября 1894
Помнишь эту пурпурную
ночь?
Серебрилась на небе
Земля
И Луна, ее старшая дочь.
Были явственно видны во
мгле
Океаны на светлой Земле,
Цепи гор, и леса, и
поля.
И в тоске мы мечтали с
тобой:
Есть ли там и мечта и
любовь?
Этот мир
серебристо-немой
Ночь за ночью осветит;
потом
Будет гаснуть на небе
ночном,
И одни мы останемся
вновь.
Много есть у пурпурных
небес, –
О мой друг, о моя красота,
–
И загадок, и тайн, и
чудес.
Много мимо проходит
миров,
Но напрасны вопросы
веков:
Есть ли там и любовь и
мечта?
16 января 1895