ЗА УТЕСОМ
Плыви, плыви рекой
волнистой!
Мы за утесом стережем
И в знойный час, и в
вечер мглистый
С кинжалом, луком и
копьем.
Купец богатый, странник
скудный,
Из Рима робкий пилигрим,
–
Вы все, с отвагой
безрассудной,
Скользите лоном голубым!
Сияет солнце, воздух
нежит,
Вода, как ясное стекло,
Но визг стрелы мечты
прорежет, –
И кормщик выронит весло!
Что юный гость? что
путник старый?
Вся жизнь твоя свелась
на вскрик!
Сбирай весь год свои
товары,
Ты с прибылью простишься
вмиг!
Плывите, люди, мимо!
мимо!
Вас жизнь влечет, вас
манит твердь, –
Но мы вас ждем
неумолимо:
Мы – тайна! мы – беда!
мы – смерть!
27 февраля 1906
К стене причалил челн
полночный,
Упали петли из окна,
И вот по лестнице
непрочной
Скользнула с высоты Она.
Дрожа от счастья и
тревоги,
За мигом миг следили мы,
–
Пока Ее коснулись ноги
До тихо зыблемой кормы!
Я принял, как святыню, в
руки
Ее, закрытую фатой.
И весел – были тихи
звуки,
И челн – был призрак над
водой.
Она не молвила ни слова
И не явила нам лица,
Но громче ропота
морского
Стучали сильные сердца!
И, наклоняя лица ниже,
Сжав рукояти шпаг своих,
Мы знали все, что ближе,
ближе
Час поединков роковых!
3 марта 1906
И вот уже
мечтою странной
Душа
наполнилась моя.
А. Пушкин
Ты мне предстала как
виденье, –
В глазах испуг и смутный
стыд.
Мы были рядом на
мгновенье,
И встречи жизнь не
повторит.
Кто ты? откуда? с кем
таилась
В наемной комнате
вдвоем?
Куда, под утро,
торопилась
С своим стыдливым
узелком?
Тебя любовь ли в эти
двери
К продажным ложам
привела,
И упоили ль в полной
мере
Тебя и грех, и страсть,
и мгла?
Иль ты пришла сюда за
платой,
С тупым отчаяньем в
мечтах,
И называла ночь
проклятой,
Дрожа без сил в чужих
руках?
И, возвращаясь в
повседневность,
Домой, меж утренних
теней,
Обманешь ли ты мужа
ревность
Иль чуткость матери
твоей?
20 ноября 1905
На поле жизненного боя,
Где Рок влечет нас, как
самум, –
Душа возжаждала покоя,
Молитв и одиноких дум!
И вот, презрев соблазн
свободы
И мира призрачную ширь,
Сошел я под глухие
своды,
В твои затворы,
монастырь!
Вне стен – и ужас и
веселье,
Пиры любви и красоты.
Но здесь хранит ревниво
келья
Всегда спокойные мечты.
Я жизни иноческой свято
Блюду определенный чин,
И дни, с восхода до
заката, –
Как ряд медлительных
годин.
Люблю я благовест
рассвета,
Церковной службы череду,
Степенность братского
привета,
Ночь, посвященную труду.
Мне хорошо, под буйство
бури,
При кротком блеске
ночника,
На тщательной миниатюре
Чертить узоры лепестка;
Иль, не спеша слагая
главы
И им не ведая конца,
Припоминать о жажде
славы,
В миру сжигающей сердца.
31 марта 1906
Прошел печально день
субботний,
Сияет небо новым днем,
И в душах всех
бесповоротней
Разуверение во всем!
Он говорил: «Как свет
зарницы,
Приду, и воззову на
суд…»
И вот лежит во тьме
гробницы,
И стражи тело берегут.
Но женщин души не
устанут,
Как горный ключ, струить
любовь:
«Он обманул… иль был
обманут…
Но Он страдал и пролил
кровь!»
Несут ко гробу ароматы,
Но пустотой зияет он…
И тут же веет слух
крылатый,
Что труп врагами унесен.
Тогда, всем горестям
услада,
К Марии сходит сам
Христос,
Но в нем ей мнится
сторож сада, –
Она к нему: «Не ты ль
унес…»
И, слыша речи роковые
Не могшей победить
искус,
«Noli me tangere, Maria!» –
Ей отвечает Иисус.
Март 1906
__________
*«Не прикасайся ко мне,
Мария!» (лат.)