ВЕСНА
Белая роза дышала на
тонком стебле.
Девушка вензель чертила
на зимнем стекле.
Голуби реяли смутно
сквозь призрачный снег.
Грезы томили все утро
предчувствием нег.
Девушка долго и долго
ждала у окна.
Где-то за морем тогда
расцветала весна.
Вечер настал, и земное
утешилось сном.
Девушка плакала ночью в
тиши, – но о ком?
Белая роза увяла без
слез в эту ночь.
Голуби утром мелькнули –
и кинулись прочь.
8 января 1896
НА БУЛЬВАРЕ
С опущенным взором, в
пелериночке белой,
Она мимо нас мелькнула
несмело, –
С опущенным взором, в
пелериночке белой.
Это было на улице, серой
и пыльной,
Где деревья бульвара
склонялись бессильно,
Это было на улице, серой
и пыльной.
И только небо – всегда
голубое –
Сияло, прекрасное, в
строгом покое,
Одно лишь небо, всегда
голубое!
Мы стояли с тобой
молчаливо и смутно…
Волновалась улица жизнью
минутной.
Мы стояли с тобой
молчаливо и смутно.
22 апреля 1896
Один ее взгляд ярче
тысячи звезд!
Небесный, алмазный,
сверкающий крест, –
Один ее взгляд выше
тысячи звезд!
Я встретил на миг лишь
один ее взгляд, –
Алмазные отсветы так не
горят…
Я встретил на миг один
ее взгляд.
О, что за вопросы
виделись в нем!
Я смутно померк в венце
золотом…
О, что за вопросы
виделись в нем!
Умрите, умрите, слова и
мечты, –
Что может вся мудрость
пред сном красоты?
Умрите, умрите, слова и
мечты!
17 мая 1896
* * *
И словно руки протянула
огнем встревоженная тень.
Слова магических
заклятий заветных снов не разорвут,
Ты будешь помнить бред
объятий и все, и все мечты минут,
Когда же, властный и
прекрасный, к тебе опять вернется он,
То будет только сон
неясный, – неясный и ненужный сон!
18 января 1896
Она была в трауре с
длинной вуалью;
На небе горели в огне
облака.
Черты ее нежно дышали
печалью;
Небесные тайны качала
река.
Но яркое небо – мираж
непонятный,
Но думы печали – обманы
минут;
А строгие строфы
скользят невозвратно,
Скользят и не
дышат, – и вечно живут.
4 мая 1896
Венчальные платья мы
сняли,
Сронили к ногам ожерелья
И в царственной Зале
Веселья
Смущенной толпою стояли.
Почти обнаженные, все мы
Поднять наши взоры не
смели.
И только надменно горели
У нас в волосах диадемы.
23 апреля 1896
Ветви склонялись в мое
окно,
Под ветром гнулись,
тянулись в окно,
И занавеска, дрожа,
томясь,
На белой ленте ко мне
рвалась;
Но я смотрел в окно мимо
них,
Мой взор погасал в
небесах голубых.
– Там, где движенья
и страсти нет,
Там вечно светит
нетленный свет;
О чем мы бредим во сне,
сквозь сон,
Тем мир незримо всегда
напоен;
Красота и смерть
неизменно одно…
А ветви гнутся и рвутся
в окно.
19 июня 1896