Я вспомню речи
неги страстной,
Слова
тоскующей любви.
А. Пушкин
* * *
Любовь ведет
нас к единой <смерти> (ит.).
Любовь ведет нас к
одному,
Но разными путями:
Проходишь ты сквозь
скорбь и тьму,
Я ослеплен лучами.
Есть путь по гребням
грозных гор,
По гибельному склону;
Привел он с трона на
костер
Прекрасную Дидону.
Есть темный путь,
ведущий в ночь,
Во глубь, в земные
недра.
На нем кто б мог тебе
помочь,
Удавленница Федра?
Есть путь меж молнийных
огней,
Меж ужаса и блеска.
Путь кратких, но
прекрасных дней, –
Твой страшный путь,
Франческа!
Лазурный, лучезарный
путь
Пригрезился Джульетте.
Она могла восторг
вдохнуть,
Но нет! не жить на
свете!
Любовь приводит к
одному, –
Вы, любящие, верьте! –
Сквозь скорбь и радость,
свет и тьму
К блаженно-страшной
смерти!
6 декабря 1911
Ветер вешний, ветер
нежный
С лаской веет над душой.
Над поляной
зимне-снежной
Утро дышит синевой.
Здравствуй, ветер,
вестник вольный
Новых дней и вновь
весны,
Безглагольный,
богомольный
Голос ясной вышины!
Все, что было, будет
снова, –
Зелень луга, щебет птиц.
Все былое будет ново
В белых отсветах зарниц.
Будет знойный праздник
света,
Дрожь бессумрачных
ночей…
Здравствуй, солнце!
здравствуй, лето!
Опьяни и облелей!
Веет ветер. Сладко тает
На поляне вешний снег.
Небо тайно обещает
Радость жизни, сладость
нег.
Где же первая былинка,
Робкий цветик голубой?
В синем небе тает
льдинка,
Расплываясь синевой.
20 ноября 1911
Я долго шел и, выбрав
для ночлега
Холм ледяной, поставил
гибкий шест.
В полярной тьме не
Сириус, не Вега,
Как знак Любви, сверкает
Южный Крест.
Вот дунул ветер, поднял
вихри снега;
Запел унылый гимн
безлюдных мест…
Но для мечты есть в
скорбной песне нега,
И тени белые – как сонм
невест.
Да, я – один, во льдах пустых
затерян,
Мой путь в снегах
обманчив и неверен,
Мне призраки пророчат
гибель вновь.
Но Южный Крест,
мерцающий в тумане,
Залог, что я – не
завершил скитаний,
Что впереди – последняя
любовь!
Ноябрь 1911
В лицо осенний ветер
веет. Колос,
Забытый в поле,
клонится, дрожа.
Меня ведет заросшая межа
Средь озимей. За речкой
веер полос.
В воспоминаньях тонкий
черный волос,
Упавший на лицо. Глаза
смежа,
Я помню, как мои мечты
кружа,
Звенел в тиши негромкий,
нежный голос.
Ужели осень? Даль полей
пуста.
Последний мотылек над
нивой сжатой
Напрасно грезит
опьяниться мятой.
Но почему вдыхает май
мечта?
И почему все громче,
откровенней
О счастья шепчет вздох
глухой, осенний?
Декабрь 1911
Бледнеет ночь. Свой труд
окончив,
С улыбкой думаю о ней,
О той, чей детский взор
уклончив,
Чей голос – дрожь
весенних дней.
Все это видел я
когда-то,
И этот взор, и эту
дрожь…
Но все земное вечно
свято,
И в жизни каждый миг
хорош!
Я снова, с радостным
мученьем,
Готов, как в годы первых
встреч,
Следить покорно за
движеньем
Ее стыдливо-робких плеч.
И все, что мне казалось
мертвым,
В моей душе живет опять,
И краскам выцветшим и
стертым
Дано гореть, дано
блистать!
Как неизменны, как
всесильны,
Вы, звуки нежные: люблю!
Пускай умру, как стебель
пыльный, –
В час смерти жизнь
благословлю!
Склонясь к окну, о ней
мечтаю –
Мечтами тысячи веков,
И, как врата к земному
раю,
Горят завесы облаков.
<1911>
Не надо спора. Буду
мудрым.
Склонюсь покорно головой
Пред тем ребенком
златокудрым,
Что люди назвали
Судьбой.
Пусть он моей играет
долей,
Как пестрым, маленьким
мячом.
Взлетая, буду видеть
поле,
Упав, к земле прильну
лицом.
Есть радость в блещущем
просторе
И в нежной свежести
росы,
Люблю восторг, и славлю
горе,
Чту все виденья, все
часы.
Хочу всего: стихам
певучим
Томленья чувства
передать;
Над пропастью, по горным
кручам,
Закрыв глаза, идти
опять;
Хочу: в твоем спокойном
взоре
Увидеть искры новых
слез;
Хочу, чтоб ввысь, где
сладко горе,
Двоих – один порыв
вознес!
Но буду мудр. Не надо спора.
Бесцелен ропот, тщетен
плач.
Пусть вверх и вниз,
легко и скоро,
Мелькает жизнь, как
пестрый мяч!
Ночь 10/11 ноября 1911
Продлись,
продлись, очарованье!
Ф. Тютчев
Друг моих былых
мечтаний, милый сон,
Ты чредой чьих
заклинаний воскрешен?
Кто отвеял безнадежность
от мечты?
Та же нега, та же
нежность, прежний – ты!
На тебе венок весенний
васильков,
Над твоей улыбкой тени
сладких слов.
Ты стоишь в кругу
священном тишины;
Ты творишь
волшебно-пленным луч луны,
Развеваешь все тревоги, словно
дым;
Возвращаешь,
нежно-строгий, мир – двоим.
Давний призрак, друг
былого, милый сон,
Ты шепнул ли, что я
снова воскрешен?
Что из мглы встают
вершины, даль зовет,
Что до цели лишь единый
переход?
Что сияют вновь надежды
лучших лет?..
Иль опять откроет вежды
мертвый свет?
Давний друг, мой сон,
помедли! Я – готов.
Чу! унылый звон. Не медь
ли злых часов?
1912