Так, в жизни
есть мгновения,
Их трудно
передать.
Ф. Тютчев
Я тебе посвятил
умиленные песни,
Вечерний час!
Эта тихая радость
воскресни, воскресни
Еще хоть раз!
Разливается
сумрак, – голубоватый, –
Меж стен домов.
Дали синие неба миром
объяты,
Без звезд, без слов…
Электричество
вспыхнуло, – полны и ясны
Луны дрожат.
Трамваев огни, там
зеленый, здесь красный,
Потянулись в ряд.
Предвесеннею свежестью
дышится вольно,
Стерлись года,
И кажется сердцу,
невольно, безбольно:
Все – как тогда!
Я снова в толпе,
молодой, одинокий…
И, как во сне,
Идет меж прохожих мой
призрак далекий
Навстречу мне…
<1911>
Возвысила ночь свою
черную голову,
Созвездьями смотрит на
море и сушу,
И, в волны пролитому,
яркому олову
Вверяю ночную, бездомную
душу.
Мечта моя! челн в
беспредельности кинутый!
Качают тебя огне-синие
дали,
Заброшены весла, уключины
вынуты,
Со скрипом ненужные реи
упали.
Не надо руля и косматого
паруса!
Прочь, прежние гавани,
берег знакомый!
А волны вздымают за
ярусом ярусы,
И водные шире и шире
объемы.
Мечта моя! челн в
роковой беспредельности!
Ты дышишь соленым
дыханием влаги,
Ты счастлив бродячим
восторгом бесцельности,
В часы, когда дремлют у
пристаней флаги.
Душа моя вверена зыбкому
олову, –
До утра той связи святой
не нарушу!
А ночь подняла свою
черную голову,
Созвездьями смотрит на
море и сушу.
1911
Закрыв измученные веки,
Миг отошедший берегу.
О если б так стоять
вовеки
На этом тихом берегу!
Мгновенья двигались и
стали,
Лишь ты царишь, свой
свет струя.
Меж тем в реке – из
сизой стали
Влачится за струей
струя.
Проходишь ты аллеей
парка
И помнишь краткий
поцелуй…
Рви нить мою, седая
Парка!
Смерть, прямо в губы
поцелуй!
Глаза открою. Снова дали
Разверзнут огненную
пасть.
О если б Судьбы тут же
дали
Мне мертвым и счастливым
пасть!
1911
Стоял я в этот час,
незрящий
Пред будущей судьбой
Эдип,
И видел лишь ее дрожащей
Руки пленительный изгиб.
Но знал, что спорить
бесполезно
С порывом, вдруг
увлекшим нас,
И чувствовал: тесьмой
железной
Объединил нас поздний
час.
Она беспомощно клонилась
К подушке алой, в глубь
и в тень…
И мне казалось, что
вонзилась
Стрела случайная в
мишень.
И, жестом медленным,
безвинный
Убийца, я припал к
устам…
И миг продлился,
длинный, длинный,
Врата к мучительным
часам.
1911
Стонет старая шарманка
Вальс знакомый под
окном.
Ты глядишь, как иностранка
Где-то в городе чужом.
Не пойму твоих улыбок,
Страха мне не
превозмочь.
Иль что было – ряд
ошибок,
Это счастье, эта ночь?
Ты смеешься, отошла ты,
У окна стоишь в тени…
Иль, скажи, не нами
смяты
На постели простыни?
Изменив своей привычке,
Ты, как римлянка рабу,
Пятачок бросаешь птичке,
Предвещающей судьбу.
Знаю, что за
предсказанье
Птичка вытащит тебе:
«Исполнение желанья,
Изменение в судьбе».
Нет! былое не ошибка!
Ты смеешься не над ним!
Счастлив тот, чье сердце
зыбко,
Кто способен стать иным!
Счастлив тот, кто утром
встанет,
Позабыв про ночь и тень.
Счастлив цвет, что
быстро вянет,
Что цветет единый день.
Будь же в мире –
иностранка,
Каждый день в краю
другом!
Стонет старая шарманка
Вальс знакомый под
окном.
<1910>
В наемной комнате все
ранит сердце:
И рама зеркала, и
стульев стиль,
Зачем-то со стены
глядящий Герцен,
И не сметенная с комода
пыль.
Нежней прильни ко мне;
глаза закроем;
И будем слушать шаг
печальных дум,
Как будто мы сошли на
дно морское,
Где бледен солнца свет и
смутен шум.
Твое дыхание мне рядом
слышно,
Замедленный твой пульс
слежу рукой…
Подводные цветы надменно
пышны,
И разноцветных рыб
мелькает рой.
Ах, только об одном могу
жалеть я,
Что в той же комнате –
очнуться мне!
Акула проплыла, другая, третья…
Закатный рдяный луч
скользит на дне.
Как эти миги дум со
счастьем схожи,
Как к этой нежности
близка любовь!
Но я открыл глаза, и
Герцен тот же
Пытливый взор в меня
вперяет вновь.
В наемной комнате все
сердце ранит.
В ней миг мечты – обман,
в ней счастье – ложь,
Нет, не клонись ко мне!
Боюсь желаний!
Не надо губ твоих: они
язвят, как нож.
<1912>
Вспоминаю под жалобы
скрипки,
В полусне ресторанных
огней,
Ускользающий трепет
улыбки –
Полудетской, желанной,
твоей.
С тихим вальсом, знакомо
печальным,
В темный парк ускользают
мечты.
Липы дремлют в наряде
венчальном,
И во мгле улыбаешься –
ты.
Этот вальс, этот зов,
эти звуки –
Возвращает и годы и дни.
Я целую дрожащие руки,
Мы – во сне, мы – в
тени, мы – одни.
Вижу вызовы дерзкого взгляда,
Вижу алые губы, как
кровь…
Ах, не надо, не надо, не
надо,
Душу снова качает
любовь.
Неподвижны у стойки
лакеи,
Искры брызжет вино и
хрусталь…
Мы идем по вечерней
аллее
В непостижно-прозрачную
даль.
Все безжалостней жалобы
скрипки,
Все безумней взлетают
смычки…
Ивы темные нежны и гибки
Над лукой потемневшей
реки.
1911
После ночи свиданья
любовного,
Тихой улицей, тающей
тьмой,
В упоеньи восторга
греховного,
Возвращаться неспешно
домой.
Проходя тротуарами
темными,
Помнить, в ясном сиянии
грез,
Как ласкал ты руками
нескромными
Горностай ее нежных
волос.
Чуя в теле истому
палящую,
Слыша шаг свой в глухой
тишине,
Представлять ее,
дремную, спящую,
Говорящую «милый» во
сне.
И, встречая ночную
прелестницу,
Улыбаясь в лучах фонаря,
Наблюдать, как небесную
лестницу
В алый шелк убирает
заря…
1904