МАРФА И
МАРИЯ
Печемся о многом, –
Одно на потребу:
Стоять перед Богом
Со взорами к небу.
Но Божье – вселико,
Небесное – разно:
Бог – в буре великой,
Бог – в грани алмазной.
И в розах, и в книгах,
И в думах, и в бое,
И в сладостных мигах,
Когда нас – лишь двое.
И в каждом есть Божье,
И каждый угоден,
Покинув подножье,
Войти в свет Господен.
Не бойся, что много
Ты любишь, ты ценишь,
Исканиям Бога
Доколь не изменишь!
1916
Ante omnia cavi, ne quis vos teneret
invitos: patet exitus.
Больше всего
остерегаюсь, чтобы кто-либо
не удержал
вас против воли: выход открыт.
Сенека (лат.)
Прекрасна жизнь! –
Но ты, измученный,
Быть может, собственным
бессильем,
Не говори, к стыду
приученный,
Что тщетно мы взываем к
крыльям.
Есть много роковых
возможностей
Освободить мечту от
власти
Житейских тягостных
тревожностей,
Сомнений, унижений,
страсти.
Душа, озлобленно
усталая,
Томимая судьбой, как
пленом!
Не даст ли отдых –
стклянка малая
Желания, что жизнь
бесплодная
В неодолимый круг
замкнула,
Не отрешит ли – сталь
холодная
Красиво отлитого дула?
Иль просто – мост над
закрутившимся
В весенней буйности
потоком,
Сулящий думам
возмутившимся
Покой в безмолвии
глубоком?
Что не воззвать: «Клинок
отточенный,
Из ножен вырываясь,
взвизгни,
И дай значенье –
укороченной,
Но вольно-завершенной
жизни!»
А древле-признанные
способы?
Забыться в тепловатой
ванне,
Чтоб все померкло, и
вопроса бы:
«Сон скоро ль?» – не
было желанней!
Иль, жуткими прельстясь
дурманами
И выбрав путь прямей,
бескровней, –
Упиться угольями рдяными
С изящной, низенькой
жаровни!
А прочный шнур, надежно
взмыленный,
Сжимающий любовно шею,
Чтоб голос, негой
обессиленный,
В последний раз
воскликнул: «Смею!»
А окна, что
восьмиэтажные
Пред взором разверзают
бездны?
А поездов свистки
протяжные
И рельсы, – этот
«путь железный»!
О! Если, с нежностью
магической,
Тебе мечта твердит:
«исполни!»
Подумай: в искре
электрической
Затаены удары молний!
Иди, и, с мужеством
сознательным,
Хоть раз один упорствуй
в вере,
Не кроясь доводом
предательным,
Что заперты пред нами
двери!
Живите вы, чьи сны развеяны
Над роскошью пути
земного!
Усталы, брошены,
осмеяны,
Вы крикните: «Еще и
снова!»
Но вы, на полпути
поникшие,
Вы, чуждые блаженства в
муке, –
Припомните уста,
привыкшие
Учить бестрепетной
науке!
Для вас, изведавших
ничтожество
Своих надежд, сказал Сенека:
«Открытых выходов есть
множество
Из тесной жизни
человека!»
15 февраля 1916
__________
*Яд (лат.).
Кого из жизни бури
выбили,
Кто сух, как запыленный
куст,
Не выдавай желанья
гибели
И дум, что мир уныл и
пуст, –
В словах ли сдержанных,
в изгибе ли
Отвыкших улыбаться уст.
Таи, что мутными и
жуткими
Часы влачатся для тебя,
Что жизнь, как
жерновами, сутками
Твое сознанье мнет,
дробя,
Что счастлив ты лишь
промежутками
Меж явью, сумрак
возлюбя.
Что и во снах, порой,
без жалости
Все тот же ужас бытия
Тебя гнетет в твоей
усталости,
Иль тайно колет, как
змея…
Прикинься, что земные
малости
Отринула душа твоя.
Умей притворными
улыбками
Встречать обманчивых
друзей,
Грустить прилично, лишь
со скрипками,
Поющими в кругу гостей;
Как кормщик, над валами
зыбкими
Скользить насмешливо
умей.
И, высмотрев спокойно с
палубы,
Что твой последний луч
погас,
Что, как поверхность ни
блистала бы,
Дна не достанет водолаз,
–
Ты вдруг, без выкриков,
без жалобы,
Уйди уверенно от нас!
1916
Мы – здесь! мы – близко!
Ты не веришь?
О, бедный! о, незрячий
брат!
Ты мир неверной мерой
меришь!
Пойми, – чему ты
верить рад:
Что бесконечна жизнь;
потери ж
Обманывают только
взгляд!
Твой взор не видит. Все
ж мы близко,
Вот здесь, вот там и
близ тебя!
Пусть Смерть глазами
василиска
Глядит, мгновенное губя:
Сияньем неземного диска
Любовь горит, всегда
любя.
Усни для этой жизни
косной:
В твоей руке твой
карандаш
Шепнет, что есть иные
весны,
И ты узнаешь голос наш.
Дух торжествует светоносный,
Твоя и наша жизнь – все
та ж!
Сейчас, вот в этот миг,
не в высь ли
Твои возносятся мечты?
То мы подсказываем мысли
Тебе – из тайны темноты;
То наши помыслы нависли
Над сном твоим: им
внемлешь ты!
Жить лишь до смерти –
слишком мало!
Того не допустил творец.
Пути безгранны идеала,
Далеки цели и венец.
Смерть! смерть земли!
твое где жало?
Жизнь! жизнь земли! твой
где конец?
1916
Смерть! обморок
невыразимо-сладкий!
Во тьму твою мой дух
передаю,
Так! вскоре я, всем
существом, вопью, –
Что ныне мучит роковой
загадкой.
Но знаю: убаюкан негой
краткой,
Не в адской бездне, не в
святом раю
Очнусь, но вновь – в
родном, земном краю,
С томленьем прежним, с
прежней верой шаткой.
Там будут свет и звук
изменены,
Туманно – зримое, мечты
– ясны,
Но встретят те ж
сомнения, как прежде;
И пусть, не изменив
живой надежде,
Я волю пронесу сквозь
темноту:
Желать, искать,
стремиться в высоту!
22 марта 1917