Я – неведомый
прохожий
В суете
других бродяг…
«Urbi et оrbi»
Над морем из серого
крепа,
На призрачно-розовом
шелке,
Труп солнца положен; у
склепа
Стоят паруса –
богомолки,
Пред ними умерший
владыка
Недавно горевшего дня…
Ложатся от алого лика
По водам зигзаги огня.
Вот справа маяк
полусонный
Взглянул циклопическим
взором;
Весь в пурпуре, диск удлиненный
Совпал с водяным
кругозором;
И волн, набегающих с
силой,
Угрюмей звучат голоса…
Уже над закрытой
могилой,
Померкнув, стоят паруса.
20 июля 1913
Noordwijk-aan-Zee
Над морем, где древние
фризы,
Готовя отважный поход,
Пускались в туман
серо-сизый
По гребням озлобленных
вод, –
Над морем, что, словно
гигантский,
Титанами вырытый ров,
Отрезало берег
британский
От нижнегерманских
лугов, –
Бреду я, в томленьи
счастливом
Неясно-ласкающих дум,
По отмели, вскрытой
отливом,
Под смутно-размеренный
шум.
Волна набегает, узорно
Извивами чертит песок
И снова отходит покорно,
Горсть раковин бросив у
ног;
Летит красноклювая
птица,
Глядя на меня без
вражды,
И чаек морских вереница
Присела у самой воды;
Вдали, как на старой
гравюре,
В тумане уходит из глаз,
Привыкший к просторам и
к буре,
Широкий рыбацкий баркас…
Поют океанские струны
Напевы неведомых лет,
И слушают серые дюны
Любовно-суровый привет.
И кажутся сердцу знакомы
И эти напевы тоски,
II пенные эти изломы,
И влажные эти пески,
И этот туман серо-сизый
Над взрытыми далями вод…
Не с вами ли, древние
фризы,
Пускался я в дерзкий
поход?
5 июля 1913
Scheveningen
Рушатся волн белопенные
гребни,
Глади песков заливает
прилив;
Море трубит все
надменней, хвалебней
Древний любовный призыв.
Слушают дюны: привычны
им песни
С детства знакомого
друга-врага;
Пусть он грозит: год за
годом чудесней
Дальше растут берега.
Новой грядой выдвигаются
дюны,
Груди свои
поднимают, – а он,
Вечно влюбленный, и
сильный, и юный,
Страстью былой распален.
Рушатся белые гребни все
ближе
К дюнам недвижным; их
сдвинутый ряд
Смело встречает
насильника. Чьи же
Силы в борьбе победят?
Миг – и впились
опененные губы
Прямо в высокие
груди-сосцы…
Чу! то играют отзывные
трубы:
Слиты в объятьи бойцы…
9 июля 1913
Noordwijk-aan-Zee
Эти милые,
красно-зеленые домики,
Эти садики, в розах и
желтых и алых,
Эти смуглые дети, как
малые гномики,
Отраженные в
тихо-застывших каналах, –
Эти старые лавки, где
полки уставлены
Рядом банок пузатых,
давно закоптелых,
Этот шум кабаков,
заглушенный, подавленный,
Эти рослые женщины в
чепчиках белых, –
Это все так знакомо, и
кажется; в сказке я,
Я с тобой повстречался,
Рембрандтова Саския?
Я в твой век возвращен,
Адриан ван Остаде?
13 июля 1913
Leiden
___________
*Сгинь! (лат.)
Я пришел с тобой
проститься, море,
Может быть, на долгие
года.
Ты опять – в сверкающем
уборе,
В кружевах из пены, как
всегда.
И опять валы неутомимо
Ты стремишь на
сглаженный песок,
Как в те дни, когда
впервые – Рима
Ты вдали заметило
значок.
Те же ветры сумрачные
дули,
Те же облака бесстрастно
шли,
В дни, когда отсюда
строгий Юлий
Вел на диких бриттов
корабли.
И туман над ширью
океанской
Так же плыл, торжественно-суров,
В дни, когда сзывал
Вильгельм Оранский
За свободу родины
бойцов.
А когда озолотило чудо
Амстердам, и Лейден, и
Анвер, –
Те же дали видели отсюда
Гальс, Ян Стен, Гоббема
и Фермер.
Кесарю, Вильгельмам,
чародеям
Кисти – лепетало ты привет.
Тем же гулом ласковым
лелеем,
Я теперь тебе шепчу
ответ.
Проходи, о, море,
неизменным
Сквозь века, что
поглощают нас,
И узором, призрачным и
пенным,
Покрывай пески в урочный
час!
Июль 1913
Noordwijk-aan-Zee
Я скорей тебя увидел
снова,
Чем я ждал, простор
соленых вод,
Но как грустно, грозно и
сурово
Ты влачишь валы на
твердый лед!
Набегает черный вал с
разбега,
Белой пены полосой
повит,
На предел белеющего
снега, –
И покорно стелется,
разбит.
Облака, как серые громады,
Медленно над далями
плывут,
Словно эти дымы моря –
рады
Отдохнуть, свершив свой
летний труд.
Рыжих сосен поросли на
дюнах
Ждут, когда наступит
черный мрак,
Вспыхнут огоньки на
мерзлых шкунах,
Завращает красный глаз
маяк.
Здравствуй, море, северное
море,
Зимнее, не знаемое мной!
Новое тебе принес я
горе,
Новое, не бывшее весной!
Успокой, как летом, и
обрадуй
Бесконечным ропотом
валов,
Беспредельной сумрачной
усладой
Волн, идущих сквозь века
веков!
18 декабря 1913
Эдинбург II
Желтым золотом окрашены
Дали в просветы хвои.
Солнца луч
полупогашенный
Бьет в прибрежные струи.
Море сумрачное движется,
Льдины белые неся.
В облаках чуть зримо
нижется
Светло-синяя стезя.
Краски пламенно-закатные
Хмурым днем помрачены,
Но все те ж движенья
ратные
Вечно зыблемой волны.
Меркнет огненное золото,
Скрыто облачным плащом,
–
И в последний раз
уколото
Море гаснущим лучом.
Декабрь 1913
Эдинбург II