Есть мысли
тайные в душевной глубине.
А. Майков
Пускай в
душевной глубине
И всходят и
зайдут оне,
Как звезды ясные
в ночи.
Ф. Тютчев
Вкруг меня
наклоняется хор
возвратившихся
дев…
«Все напевы»
Здравствуй, здравствуй,
новая сестра,
К нам пришедшая, с
тоской во взоре,
В час, когда дорога
серебра
Перешла олуненное море!
Пышен твой причудливый наряд,
Крупны серьги из морских
жемчужин,
Ярок над челом алмазов
ряд,
А над лоном пояс странно
сужен.
Кто ты? Полы храмовых
завес
Вскрыв, не ты ль звала
служить Ашере?
Иль тебе дивился
Бенарес,
Меж святых плясуний,
баядере?
Иль с тобой, забыв
войну, Тимур
На пушистых шкурах спал
в гареме?
Иль тебя толпе рабов
Ассур
Представлял царицей в
диадеме?
Все равно. Войди в наш
тесный круг,
Стань теперь для мира
безымянной.
Видишь: месяца
прозрачный плуг
Распахал уже простор
туманный.
Час подходит потаенных
снов,
Восстающих над любовным
ложем…
Мы, заслыша предрешенный
зов,
Не сойти к избранникам
не можем.
Будь готова к буйству
новых пляск
И к восторгу несказанных
пыток,
Чтоб излить вино
запретных ласк,
Словно смешанный с огнем
напиток!
Будь готова, новая
сестра,
Наклоняясь к тайнам
изголовий,
Досказать начатую вчера
Сказку счастья, ужаса и
крови!
22 июля 1913
Минувший день, склоняясь
головой,
Мне говорит: «Я умираю.
Новый
Уже идет в порфире
огневой.
Ты прожил день унылый и
суровый.
Лениво я влачил за часом
час:
Рассвет был хмур и тускл
закат багровый.
За бледным полднем долго
вечер гас;
И для тебя все миги были
скудны,
Как старый, в детстве
читанный, рассказ.
Зато со мной ты путь
прошел нетрудный,
И в час, когда мне –
смерть, и сон – тебе,
Мы расстаемся с дружбой
обоюдной.
Иным огнем гореть в
твоей судьбе
Другому дню, тому, кто
ждет на смене.
Зловещее я слышу в
ворожбе
Угрюмых парк. О, бойся
их велений!
Тот день сожжет, тот
день тебя спалит.
Ты будешь, мучась,
плакать об измене,
В подушки прятать свой
позор и стыд,
И, схвачен вихрем ужаса
и страсти,
Всем телом биться о
ступени плит!
Но день идет. Ты – у
него во власти.
Так молви мне: „прости“,
как другу. Я –
День без восторгов, но и
без несчастий!»
В смущеньи слушаю; душа
моя
Знакомым предвкушением
объята
Безумной бури в бездне
бытия…
Как эти штормы я любил
когда-то.
Но вот теперь в душе
веселья нет,
И тусклый день жалею я,
как брата,
Смотря с тоской, что
теплится рассвет.
28 марта 1915
Я – океан, соленый и
громадный;
Люблю метать на берег
пенный вал,
Люблю ласкать, целуя
пастью жадной,
Нагие груди сине-сизых
скал.
Люблю, затеяв с бурей
поединок,
Взносить до туч
поверхность зыбких вод,
Бросать китов, как
маленьких сардинок,
Смеясь, кренить
озлобленный дреднот!
Я – океан, соленый и
холодный.
Зачем же ты, дрожа, ко
мне приник,
Земной поток, спокойный,
пресноводный,
Целуешь устьем мой
огромный лик?
Привык ты литься по
лесным полянам,
Поить людей, их отражать
глаза…
Тебе ли слиться с
древним океаном,
С тем, с кем дружат –
лишь ветер да гроза!
Ступай назад, к своим
лугам зеленым,
Предайся грезам, в
вечно-мирном сне,
Иль сдайся бурям, темным
и соленым,
Растай, исчезни, потони
во мне!
Май 1913
Ветки темным балдахином
свешивающиеся,
Шумы речки с дальней песней
смешивающиеся,
Звезды в ясном небе
слабо вздрагивающие,
Штампы роз, свои цветы
протягивающие,
Запах трав, что в сердце
тайно вкрадывается,
Теней сеть, что странным
знаком складывается,
Вкруг луны живая дымка
газовая,
Рядом шепот, что поет,
досказывая,
Клятвы, днем глубоко
затаенные,
И еще, – еще глаза
влюбленные,
Блеск зрачков при лунном
свете белом,
Дрожь ресниц в движении
несмелом,
Алость губ не
отскользнувших прочь,
Милых, близких, жданных…
Это – ночь!
5 января 1915
Усни, белоснежное поле!
Замри, безмятежное
сердце!
Над мигом восходит
бесстрастье;
Как месяц, наводит
сиянье
На грезы о нежащей
страсти,
На память о режущей
ласке…
Конец. Отзвучали
лобзанья.
В душе ни печали, ни
счастья…
Так спят безответные
дали,
Молчат многоцветные
травы,
Одеты холодным покровом,
Под синим, бесплодным
сияньем.
Спи, спи, белоснежное
поле!
Умри, безнадежное
сердце!
29-30 октября 1914
О, сколько раз, блаженно
и безгласно,
В полночной мгле, свою
мечту храня,
Ты думала, что обнимаешь
страстно –
Меня!
Пусть миги были тягостно
похожи!
Ты верила, как в первый
день любя,
Что я сжимаю в
сладострастной дрожи –
Тебя!
Но лгали образы часов
бессонных,
И крыли тайну створы
темноты.
Была в моих объятьях
принужденных –
Не ты!
Вскрыть сладостный обман
мне было больно,
И я молчал, отчаянье
тая…
Но на твоей груди лежал
безвольно –
Не я!
О, как бы ты, страдая и
ревнуя,
Отпрянула в испуге предо
мной,
Поняв, что я клонюсь,
тебя целуя, –
К другой!
15 июля 1915
Бурково
Ветер, сумрачно
пророчащий,
Всплеск волны, прибрежье
точащей,
Старых сосен скорбный
скрип…
Строго – древнее
урочище!
Миновав тропы изгиб,
Верю смутно, что погиб.
На граните, вдоль
расколотом,
Отливая тусклым золотом,
Куст над омутом повис.
Застучит в виски, как
молотом,
Если гибельный каприз
Вдруг заставит глянуть
вниз.
Холодна вода глубокая…
Но со дна голубоокая
Дева-призрак поднялась.
Иль уже в воде глубоко
я?
Иль русалка, засмеясь,
Белых рук замкнула
связь?
Ветер плачется,
пророчащий;
Плещет вал, прибрежье точащий;
Смолкли всплески быстрых
рыб.
Строго – древнее
урочище!
Стонет сосен скорбный
скрип,
Что еще пришлец погиб!
12 сентября 1915
Забава милой старины,
Игрушка бабушек
жеманных,
Ты им являл когда-то сны
Видений призрачных и
странных.
О, трубочка с простым
стеклом,
Любимица княгинь и
графов!
Что мы теперь в тебе
найдем,
В годину синематографов?
Позволь к тебе
приблизить глаз;
Своей изменчивой усладой
(Ах, может быть, в
последний раз!)
Его обманчиво обрадуй!
Ярко и четко, в
прозрачности синей,
Ало-зеленые звезды
горят.
Странны случайности
сломанных линий…
Это – кометы в эфирной
пустыне,
Это – цветы на лазоревой
льдине,
Чуждых цветов
металлический сад!
Миг, – все
распалось в стремительной смене!
Кто, окрыленный
строитель, воздвиг
Эти дворцы упоительной
лени,
Башни безвестных,
ленивых Армений,
Те арабески и эти
мишени,
Эти фонтаны из
золота? – Миг, –
Вновь все распалось, и
встали кораллы,
Вкруг перевиты живым
жемчугом.
Или рубины,
пронзительно-алы,
Яркость вонзили в живые
кристаллы?
Или наполнены кровью
бокалы,
Белый хрусталь
ярко-красным вином?
Довольно! детства давний
друг,
Ты мне опять напомнил
грезы,
Когда так сладостно
вокруг
Сплетались трауры и
розы!
Ты мне вернул забытый
рай
Из хризолита и сапфира!
Опять безмолвно отдыхай,
Тайник непознанного
мира.
Свой лал, свой жемчуг,
свой алмаз
Таи, окованный
молчаньем,
Пока опять захочет глаз
Прильнуть к твоим
очарованьям.
1913