И сердце не
верит в стране тишины…
«Венок»
В разные годы
К вам приходил я,
граниты,
Глядеться в
недвижно-прозрачные воды;
Приносил и веселье и
грусть,
Приходил и у страсти во
власти, и странно-ничей,
И вы,
Мохом и вереском алым
повиты,
В коронах из царственных
сосен,
Встречали меня, как
волхвы,
Всегда, – и с тех
пор
Помню я наизусть
И сладкие ласки
зеркальных озер,
И напевы волшебные белых
ночей,
И младенческий лепет
вкрадчивых весен,
И Иматры белоголовой
Немолчные стоны.
И снова
На бурые камни, на
зеленые склоны
Я принес роковую печаль…
Предвечную мудрость
храня,
Опять на меня
Поглядите сурово,
Как смотрите вы в
бесконечную даль,
И под рев водопада, под
ропот озерный,
Под шелест чуть слышный
хвои
Шепните, что вы,
горделиво упорны,
Столетья таите от мира
страданья свои!
1913
Кипит, шумит. Она – все
та же,
Ее не изменился дух!
Гранитам, дремлющим на
страже,
Она ревет проклятья
вслух.
И, глыбы вод своих
бросая
Во глубь, бела и
вспенена,
От края камней и до
края,
Одно стремление она.
Что здесь? драконов
древних гривы?
Бизонов бешеных стада?
Твой грозный гул, твои
извивы
Летят, все те же, сквозь
года.
Неукротимость,
неизменность,
Желанье сокрушить свой
плен
Горят сквозь зыбкую
мгновенность
Венчанных радугами пен!
Кипи, шуми, стремись
мятежней,
Гуди, седой водоворот,
Дай верить, что я тоже
прежний
Стою над распрей прежних
вод!
6 июня 1913
Imatra
Размер ямбического
триметра
Мне слышен в гуле вод
твоих.
В твоем глухом гуденьи, Иматра,
Есть правильный и
строгий стих.
И сосны, в лад с тобой
раскачены,
Колебля рыжие стволы,
Слагают гимн, людьми
утраченный,
Вам вторя, пенные валы.
Пещеры, откликами
смутными
Вливаясь в ваш созвучный
хор,
Ведут с громадами
минутными
Давно начатый разговор.
И даже дольмены
гранитные,
В ответ на ваш немолчный
зов,
Возносят песни
первобытные,
Клир еле слышных
голосов.
Все вкруг, в затишье и
под ветрами,
Под солнцем, при луне,
во мгле,
Поет назначенными
метрами
Хвалу стоустую Земле!
1913
Imatra
Белея, ночь приникла к
яхте,
Легла на сосны пеленой…
Отава, Пейва, Укко,
Ахти,
Не ваши ль тени предо
мной?
Есть след ноги на камне
старом,
Что рядом спит над
гладью вод.
Туони! ты лихим ударом
Его отбросил от ворот!
Бывало, в грозные хавтаймы,
Неся гранитные шары,
Сюда, на тихий берег
Саймы,
Вы все сходились для
игры.
Где ныне косо частоколом
Вдали обведены поля,
Под вашим божеским
футболом
Дрожала древняя земля.
И где теперь суровый
шкипер
Фарватер ищет между
скал,
Когда-то Юмала-голкипер
Лицо от пота омывал.
Былые матчи позабыты,
И вы – лишь тени в белой
мгле, –
Но тяжкие мята-граниты
Лежат в воде и на земле.
1913
Вуоксенниска
Лодка, порывистым ветром
качаема,
Килем валы опененные
режет.
Снова прибоями сизая Сайма
Старые камни прибрежия
нежит.
Видны извилины берега
пестрого;
Дачи и сосны, пески и
граниты…
Вырос над волнами
маленький остров,
Пеной, как кружевом,
нежно повитый.
Справа – утесы: лишь ели
да верески;
Срыв недоступный –
коричнев и зелен.
Ветер навстречу, упорный
и резкий,
Свищет надменно из
древних расщелин.
Слева – по светлому
склону рассеяны,
Белые виллы, с ласкающим
садом,
В воду глядятся, как
смотрят в бассейны
Жены гаремов прищуренным
взглядом.
Сайма ласкает, почти
успокоена,
Нас, и гранит, и садовые
флоксы,
Чтобы потом, исступленно
и знойно,
Броситься грудью на
камни Вуоксы.
8 июля 1913
Вуоксенниска