ГРЯДУЩИЙ
ГИМН
Солнце летит неизмерной
орбитой,
Звезды меняют шеренгами
строй…
Что ж, если что-то под солнцем
разбито?
Бей, и удары удвой и
утрой!
Пал Илион, чтобы славить
Гомеру!
Распят Христос, чтобы
Данту мечтать!
Правду за вымысел! меру
за меру!
Нам ли сказанья веков
дочитать!
Дни отбушуют, и станем
мы сами
Сказкой, виденьем в
провале былом.
Кем же в столетья
войдем? голосами
Чьими докатится красный
псалом?
Он, нам неведомый,
встанет, почует
Истину наших разорванных
дней,
То, что теперь лишь по
душам кочует,
Свет, что за далью
полней и видней.
Станут иными узоры
Медведиц,
Станет весь мир из машин
и из воль…
Все ж из былого,
поэт-сердцеведец,
Гимн о былом – твой –
восславить позволь!
Ноябрь 1921
Есть месяцы, отмеченные
Роком
В календаре столетий.
Кто сотрет
На мировых скрижалях иды марта,
Когда последний римский
вольнолюбец
Тирану в грудь направил
свой клинок?
Как позабыть, в
холодно-мглистом полдне,
Строй дерзких, град
картечи, все, что слито
С глухим четырнадцатым декабря?
Как знамена, кровавым
блеском реют
Над морем Революции
Великой
Двадцатое июня, и десятый
День августа, и скорбный день – брюмер.
Та ж Франция явила два
пыланья –
Февральской и июльской
новизны.
Но выше всех над датами
святыми,
Над декабрем, чем светел пятый год,
Над февралем семнадцатого года,
Сверкаешь ты,
слепительный Октябрь,
Преобразивший сумрачную
осень
В ликующую силами весну,
Зажегший новый день над
дряхлой жизнью
И заревом немеркнущим
победно
Нам озаривший правый
путь в веках!
1920
Под вопль вражды, под
гулким гневом
Недаром вы легли в
веках, –
Упал над миром тучным
севом
Ваш огненно-кровавый
прах.
Вы, лабиринтцы, в дни
позора
Под дерзким эллинским
копьем;
Ты, круг священный
Пифагора,
Поющий на костре своем;
Вы, все, что восставали,
тая,
Вальденцы, Виклеф, Гуса
стан,
Пророки нового Синая,
Ты, исступленный Иоанн;
И вы, кто жертвой
искуплений
Легли в Париже, у стены,
Чьи грозно вопящие тени
В лучах побед вознесены!
Как в басне, из зубов
дракона
Возникли мощные бойцы,
Бросаете в земное лоно
Вы мученичества венцы.
Под те же гулы и угрозы,
Приемля ваш немолчный
зов,
Мы ваши праведные грезы
Возносим над борьбой
веков!
1920
Четвертый октябрь
Окликаю Коршуна в
пустыне:
– Что летишь,
озлоблен и несмел? –
«Кончен пир мой! более
не стынет
Труп за трупом там, где
бой гремел!»
Окликаю Волка, что
поводит
Сумрачно зрачками: – Что
уныл? –
«Нет мне места на пустом
заводе;
Утром колокол на нем
звонил».
Окликаю Ветер: – Почему
ты
Вой ведешь на сумрачных
ладах? –
«Больше мне нельзя в
годину смуты
Раздувать пожары в
городах!»
Окликаю Зиму: – Эй,
старуха!
Что твоя повисла голова?
–
«Плохо мне! Прикончена
разруха,
Всюду мне в лицо трещат
дрова».
Чу! гудок фабричный! Чу!
взывают
Свистом, пролетая,
поезда.
Красные знамена обвивают
Русь былую, словно
пояса.
Что грозило, выло и
рычало,
Все притихло, чуя пятый
год.
Люди, люди! Это лишь
начало,
Октября четвертого
приход!
Из войны, из распрь и
потрясений
Все мы вышли к бодрому
труду;
Мы куем, справляя срок
весенний,
Новой жизни новую руду.
Кто трудился, всяк на
праздник прошен!
Путь вперед – роскошен и
широк.
Это – зов, что в глубь
столетий брошен,
Это – наше право, это –
рок!
25-30 октября 1921
Все ж, наклонясь над
пропастью,
В века заглянув, ты,
учитель,
Не замрешь ли с
возвышенной робостью,
И сердце не полней
застучит ли?
Столетья слепят
Фермопилами,
Зеркалами жгут Архимеда,
Восстают, хохоча, над
стропилами
Notre-Dame безымянной
химерой;
То чернеют ужасом
Дантовым,
То Ариэлевой дрожат
паутиной,
То стоят столбом
адамантовым,
Где в огне Революции –
гильотина.
Но глаза отврати: не
заметить ли
Тебе – тот же блеск,
здесь и ныне?
Века свой бег не
замедлили,
Над светами светы иные.
Если люди в бессменном
плаваньи,
Им нужен маяк на мачте!
Москва вторично в
пламени, –
Свет от англичан до
команчей!
13 ноября 1921