ИНЬЕС
В духе французских поэтов начала XIX века
Вам знакома ли Иньес,
Та, чьи косы – цвета
смоли,
А глаза – лазурь небес?
Вам знакома ли Иньес,
Та царица своеволий,
Каждый взгляд которой –
бес?
Поднимая кастаньеты,
Выгибает стан она,
Шалью шелковой одетый;
Поднимает кастаньеты, –
И толпа уже пьяна;
Все – безумцы, все –
поэты!
Веер черный приоткрыв,
Чуть она им губы тронет,
–
Toros весь – один порыв!
Веер черный приоткрыв,
Чуть она лицо наклонит,
–
Каждый ею только жив!
Говорила вся Гренада,
Будто в двери крался к
ней
Как-то ночью наш эспада;
Говорила вся Гренада,
Будто с ним она –
нежней,
Чем с мужчиной быть ей
надо.
Только это,
верно, – ложь!
Как Иньес быть
благосклонной
К одному? – Другие
что ж?
Если б то была не ложь,
Каждый был бы –
оскорбленный,
А у каждого есть – нож!
1913
1
Тихо плещут воды Рейна,
Лижут сглаженный утес.
На моей груди лилейной
Ворох спутанных волос.
Странник, ты, что
правишь лодкой!
Задержись на полчаса.
Хочешь видеть, как
красотка
Гребнем чешет волоса?
Я когда-то здесь бродила
С милым другом над
рекой;
Я страдала, я любила,
Но теперь в душе покой.
Если хочешь быть
свободным,
Подплывай скорей ко мне:
Во дворце моем подводном
Мы с тобой уснем на дне!
2
Луна была скрыта за
тучей,
Мы сидели с тобою в
саду,
И о счастии ветер
летучий
Тебе шептал, как в
бреду.
И о счастии ты мне
шептала,
Наклоняясь к моим губам.
А липа цветы роняла
С вышины на колени нам.
И казалось, что будет
сыпать
Свой дождь она вечный
срок.
Отчего же сегодня липа
Роняет цветы на песок?
<1912>
Я стою на опушке леса;
Луна прогнала облака.
Надо мной – голубая
завеса,
Внизу – как лента, река.
Ударяет колокол мерно –
Далеких зов деревень.
Показала голову серна
И скрылась тотчас же в
тень,
Не дрогнут листом ни
единым
Деревья, преданы сну,
И Бог идет по вершинам,
Озирая свою страну.
<1912>
Народность в русской поэзии
Вышел Леший, сел на
пень,
Чует запах деревень,
Палку новую кремнем
обтесывает,
Порой бороду почесывает,
Сидит, морщится,
Уши у него топорщатся,
Видит: узенькой тропой
Идет в гости Домовой.
«Здравствуй, дед! давно
не бывал!
А я стар стал, жить
устал;
Нет бывалого простора!
Вырубили половину бора.
Куда ни пойдешь, везде
мужик.
Инда я гулять отвык!»
Домовой присел меж
кочек,
Будто съежился в
комочек.
Говорит: «Да, старина,
Пришли худы времена!
Мужики в меня не верят,
То есть как бы вовсе
херят.
Не дают мне молока,
Замыкают в два замка
На конюшне лошадей.
Впору помирать, –
ей-ей!»
Леший бороду почесывает,
Палку сумрачно
обтесывает,
Кремень щелк да щелк.
Домовой примолк.
Пень обтянут повиликой,
Пахнет свежей
земляникой,
Сосны дюже велики.
Слышен сиплый крик с
реки.
Вопрошает Домовой:
«То не дед ли Водяной?»
1912
Народность в русской поэзии
Ну, затеял перебранку
Косолапый лысый черт!
Голос – точно бьют в
жестянку,
Морда – хуже песьих
морд.
Да и ведьма тож не
промах;
Черт ей слово, баба –
два.
Лапы гнутся, как в
изломах,
Точно дыня голова.
Дьявол за косы; так что
же!
Изловчилась, и сама
Кулаком его по роже.
И пошла тут кутерьма!
Ругань, крики, визги,
на-кось!
Сбилось туш до десяти.
Ну, такая вышла пакость,
Хоть оглобли вороти.
Все смешалось в
перепалке,
Раскачался наш котел.
Тут нечистый к этой
свалке,
Помело взяв, подошел.
Крикнул, гикнул, дунул,
плюнул,
Разом всех остепенил.
Этот хвост меж ног
засунул,
Этот губу прикусил.
Сели, смотрят. А хозяин
Лишь рогами покачал,
Да проклятый черт,
умаян,
Поясницу зачесал.
13 ноября 1913