Валерий Брюсов. ИЗ КНИГ (Сб. MEA)




КНИГА


Сцепень белых параллелограммов
В черных черточках – в свое жерло
Тянет Аустерлицев и Ваграмов
Бури вплоть до вихря Ватерло.

В дуги лампы (двадцать пять амперов!),
Над столом, – воспоминаньем влей
Мысли тысячи великих, перов
В царстве знанья, духа королей.

Но и мысли что? – сухие зерна
Пламени, что древле озарил
Чей-то сон над сваями, в озерной
Хате, ночь под черепом горилл.

В круге книг мудрец и росомаха,
Чуткая к добыче, на суку.
От амеб до Риккерта и Маха
Все века земли – в одну строку!

Если мыслят там, за гранью далей,
Семь значков внесется в ту скрижаль,
Все, чем жили мы, чего мы ждали,
Чтоб и нас вселенной было жаль.

17 мая 1922



ОБЩАЯ СТАНЦИЯ


Веками, эпохами, эрами,
Вертясь, их земля межевала, –
Тех – Тэнами, этих – Гомерами
На челюстях слав изжевала.

Но только ль в почтенном учебнике? –
В памяти, в самобытной монаде,
С Римом Августов рядом кочевники,
Миф о Гее – с главой о Канаде!

Приближены тени и остовы:
По ступеням, что видит Иаков,
Сбегают мечты Ариостовы;
Бонапарт на пиру у феаков;

Экспрессом на общую станцию –
Вавилон – Лондон, Марна – Аркола!
В сознании каждом – из Санцио
Счастливца «Афинская школа».

Так здравствуйте, девы Эриннии!
Вас ждут Дант и Гете; прошу быть
Как дома! Увы! север – в инее,
Но Конфуций стряхнет ваши шубы.

16 июня 1922



ТЕТРАДЬ


Вот – вдоль исписана книгами, черный
Свод стенограмм (лейбниц-глифы), тетрадь
Лет, с пультов школьных до вольных, как жернов,
Полночей: в памяти старая рать!

…Сутра с утра; мантра днем; дань молчаний;
В мантии майи мир скрыт ли, где скит? –
…Сутки в седле! перьев сорок в колчане!
Вскачь за добычей! тебе степи, скиф!

…Babel und Bibel; Бог, змий, прародитель;
Дюжина, семь, шестьдесят, – счет Халдей. –
…Но – в белый мрамор вязь роз Афродите,
В триметры драм бред победных Медей!

…Тоги; дороги, что меч; влечь под иго
Всех; в речи медь; метить все: А и В. –
…Тут же суд: путь в катакомбы; владыки
Душ; плач; о ком бы? плач, Рим, по тебе!

…Замок, забрало, железо, лязг копий;
Трель трубадура к окну; муж и честь. –
…Брат ли Кабраль кораблю? индских копей
Золото фландрский банкир тщится счесть…

…Дальше!.. Вопль толп; радио с небоскреба…
Дальше!.. Жизнь воль; Марс в союз; враг с планет. –
И… …Вновь у башни троянской (из гроба!)
Старцев спор, выдать Елену иль нет. –

Круг всех веков, где дикарь в über Mensch'e;*
Все, все – во мне! рать сдержать сил не трать!
Бей в пулемет, нынь! рядов не уменьшить!
В ширь, в высь растут лейбниц-глифы, тетрадь!

11 января 1923

__________
*Сверхчеловек (нем.).



ЕЛЕНА У ПАРИДА


Идет, безвольно уступая, –
Власть Афродиты рокова! –
Но в вихре мыслей боль тупая,
Как иглы первые слова:
«Пришел ты с битвы? Лучше, бедный,
Ты б в ней погиб! – сразил мой муж.
Ты хвастал свить венец победный,
Здесь, как беглец, ты почему ж?
Иди, в бой вновь кличь Менелая!
Нет! мал ты для мужских мерил!
Из ратных бурь – прочь! не желая,
Чтоб медью царь тебя смирил!»
Но, в благовонной мгле, на ложе,
Где локтем пух лебяжий смят,
Прекрасней всех и всех моложе
Ей Парид, чьи глаза томят:
«Нет, не печаль! Судьба хотела,
Чтоб ныне победил Атрид.
Я после побежду. Но тело
Теперь от жгучих жажд горит.
Так не желал я ввек! иная
Страсть жечь мне сердце не могла.
В тот час, когда с тобой Краная
Нас первой ночью сопрягла!»
И никнет (в сеть глубин уловы!)
Елена – в пламя рук, на дно,
А Афродиты смех перловый –
Как вязь двух, спаянных в одно.

7 мая 1922



ДИАДОХИ


Искали царств, дробили грады,
Бросая здесь, там зиждя трон;
Битв смена – путь их; им награды –
Груз диадем, цепь из корон.

Народ? он – ставка. На кон брошен,
Да ждет, чья кость решит игру!
Как сметь судить? кто в споре спрошен?
Рок тысяч – у царя в шатру!

Эллада, край Хеми, круг Персии,
Все – Зевс для них ковром постлал;
И им же дев бактрийских перси,
Китайский шелк, Индийский дал…

Скиптр Александра, строг и страшен,
Взнесен, – жезл к строю грозных древк;
Им каждый сон в огонь раскрашен;
Полиоркет – он, тот – Селевк!

«Достойнейший» не встал. Пусть. В шквалах
Дней, гулких отзвуком громов,
Рос вширь, в пределах небывалых;
Союз племен под скреп умов.

Центр слал свой свет в периферии;
В сталь – злато, в Запад тек Восток;
Угль стыл; сквозь пепл Александрии
Взносили ввысь живой росток.

Гудел гигантский горн вселенной;
Месил века; гас, отпылав.–
Чтоб в тот же мир, в срок Рима – пленный,
Влил в жизнь тысячелетний сплав.

12 марта 1923



БОДЛЕР


Давно, когда модно дышали пачули,
И лица солидно склонялись в лансье,
Ты ветер широт небывалых почуял,
Сквозь шелест шелков и из волн валансьен.

Ты дрожью вагона, ты волью фрегата
Мечтал, чтоб достичь тех иных берегов,
Где гидрами – тигр, где иглой – аллигатор,
И тех, что еще скрыты в завес веков.

Лорнируя жизнь в призму горьких ироний,
Ты видел насквозь остова Second Empire*,
В салонах, из лож, меж кутил, на перроне, –
К парижской толпе припадал, как вампир.

Чтоб, впитая кровь, сок тлетворный, размолот,
Из тигеля мыслей тек сталью стихов,
Чтоб лезвия смерти ложились под молот
В том ритме, что был вой вселенских мехов!

Твой вопль, к сатане, твой наказ каинитам,
Взлет с падали мух, стон лесбийских «épaves»** –
Над скорченным миром, с надиров к зенитам,
Зажглись, черной молнией в годы упав.

Скорбя, как Улисс, в далях чуждых, по дыму,
Изгнанник с планеты грядущей, ты ждал,
Что новые люди гром палиц подымут –
Разбить мертвый холод блестящих кандал.

Но вальсы скользили, – пусть ближе к Седану;
Пачули пьянили, – пусть к бездне коммун.
Ты умер, с Нево видя край, вам не данный,
Маяк меж твоих «маяков», – но кому?

26 августа 1923

__________
*Вторая империя (фр.).
**Обломки (фр.).



ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ «МЕДНОГО ВСАДНИКА»


Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом.
Дождь мелкий моросил. Туман
Все облекал в плащ затрапезный.
Все тот же медный великан,
Топча змею, скакал над бездной.

Там, у ограды, преклонен,
Громадой камня отенен,
Стоял он. Мыслей вихрь слепящий
Летел, взвивая ряд картин, –
Надежд, падений и годин.
Вот – вечер; тот же город спящий,
Здесь двое под одним плащом
Стоят, кропимые дождем,
Укрыты сумрачным гранитом,
Спиной к приподнятым копытам.
Как тесно руки двух слиты!
Вольнолюбивые мечты
Спешат признаньями меняться;
Встает в грядущем день, когда
Народы мира навсегда
В одну семью соединятся.

Но годы шли. Другой не тут.
И рати царские метут
Литвы мятежной прах кровавый
Под грозный зов его стихов.
И заглушат ли гулы славы
Вопль здесь встающих голосов,
Где первой вольности предтечи
Легли под взрывами картечи!
Иль слабый стон, каким душа
Вильгельма плачет с Иртыша!
А тот же, пристально-суровый
Гигант, взнесенный на скале!
Ужасен ты в окрестной мгле,
Ты, демон площади Петровой!
Виденье призрачных сибилл,
В змею – коня копыта вбил,
Уздой железной взвил Россию,
Чтоб двух племен гнев, стыд и страх,
Как укрощенную стихию,
Праправнук мог топтать во прах!

Он поднял взор. Его чело
К решетке хладной прилегло,
И мыслей вихрь вскрутился, черный,
Зубцами молний искривлен.
«Добро, строитель чудотворный!
Ужо тебе!» – Так думал он.
И сквозь безумное мечтанье,
Как будто грома грохотанье,
Он слышал топот роковой.
Уже пуста была ограда,
Уже скакал по камням града –
Над мутно плещущей Невой –
С рукой простертой Всадник Медный.
Куда он мчал слепой порыв?
И, исполину путь закрыв,
С лучом рассвета, бело-бледный,
Стоял в веках Евгений бедный.

28 октября 1923