Дмитрий Мережковский. СТИХОТВОРЕНИЯ 1883-1887. ЧАСТЬ II




К чему стремишься ты,
Природа, того и я хочу.
Марк Аврелий


ПРИРОДА


Ни злом, ни враждою кровавой
Доныне затмить не могли
Мы неба чертог величавый
И прелесть цветущей земли.

Нас прежнею лаской встречают
Долины, цветы и ручьи,
И звезды всё так же сияют,
О том же поют соловьи.

Не ведает нашей кручины
Могучий таинственный лес,
И нет ни единой морщины
На ясной лазури небес.

1883



ВЕЧЕР

(Посвящ<ается> С. Я. Надсону)


Горят и блещут с вышины
Зарей рассыпанные розы
На бледной зелени березы,
На темном бархате сосны.
По красной глине с тощим мохом
Бреду я скользкою тропой;
Струится вечер надо мной
Благоуханным, теплым вздохом.
Поникнув, дремлют тростники;
Сверкает пенистой пучиной,
Разбито вдребезги плотиной,
Стекло прозрачное реки.
Колосья зреющего хлеба
Глядят с обрыва на меня;
Там колья ветхого плетня
Чернеют на лазури неба...
Уж пламень меркнувшего дня
Бледней, торжественней и тише;
Он поднимается всё выше,
Он охватил своим огнем
В деревне бедной над холмом
Две-три соломенные крыши
И стадо желтое утят,
И лужу в колеях дороги,
И темно-бронзовые ноги
Толпы играющих ребят...
И перед смертью кроткий взгляд,
О день, кидаешь ты с любовью
На беспредельные поля,
И, мнится, чей-то знойной кровью
Облиты небо и земля...
Погибший день, ты был ничтожен
И пуст, и мелочно тревожен;
За что ж на тихий твой конец
Самой природою возложен
Такой блистательный венец?

1884
Сиверская



* * *


Сегодня в заговор вступили ночь и розы,
И звезды бледные, смеясь, мне говорят:
«Ты, гордый человек, не верующий в грезы,
Зачем пришел ты к нам в душистый темный сад?
За лампою, меж книг, беседуя с друзьями,
Не ты ли сам шутил, оратор молодой,
Над пеньем соловья и глупыми стихами,
Над вздохами любви и девственной луной...
Теперь ты – здесь, меж нас; но где твое бесстрастье?
Безумец, в эту ночь попробуй не любить
И жажду красоты рассудком победить,
Попробуй не мечтать, не тосковать о счастье!
Дитя, ты помнишь ли советы умных книг?
Так смейся же теперь, не веря нашей власти.
Но что с тобой? О чем ты плачешь? Бледный лик
Зачем на грудь твою в отчаянье поник?
Ужель твой гордый ум под жгучим вихрем страсти
Дрожит и зыблется, как сломанный тростник!..»

1887



* * *


В путь, скорее в далекий, неведомый путь!
Жаждет сердце мое беспредельной лазури.
И глаза, и лицо, и горячую грудь
Я открою навстречу несущейся бури.

Дальше, дальше!.. Пускай ураганом летят
Степи, волны, леса, города и селенья.
Всё, что было мне мило, умчится назад,
Я забыться хочу в этом вихре движенья!

Дальше, дальше!.. В лучах заходящего дня
Широко предо мною мой путь золотится...
Ни вражда, ни любовь не удержат меня, –
Я лечу, я лечу, как свободная птица!

1886



* * *


О дайте мне забыть туманы и метели
В затишье и тепле на взморье голубом
И в глубине долин, как в мирной колыбели,
С улыбкой задремать невозмутимым сном,
Чтоб там, на севере, под грохот снежной вьюги
Я мог припоминать во мгле моих ночей
Мой тихий уголок, мой сад на дальнем юге
В сиянье золотом полуденных лучей,
И дремлющий аул, где – тихо и безлюдно,
Крутых, лесистых гор утесистый обрыв,
И в зелени холмов, как в рамке изумрудной,
Роскошной бирюзой сверкающий залив.

1883



ЮЖНАЯ НОЧЬ


О ночь полуденного края,
Полна ты мощной красотой,
По небу тихо пролетая
Над очарованной землей.
Горя, как жемчугом, звездами,
Ты ароматом облита,
Прозрачно синими тенями
Ты, словно дымкой, обвита;
И, как над зеркалом, склоняясь
Над гладью моря голубой,
Залюбовалась ты собой,
Нарядом пышным облекаясь...
Скажи, богиня, для кого
Ты в ризы брачные одета?
Ты ждешь ли друга своего,
Порфироносного рассвета,
Чтоб, полон дерзостных надежд,
Он, как дрожащими устами,
Твоих лазуревых одежд
Коснулся алыми лучами;
Чтоб лучезарный юный бог
С тебя покров сорвал, ликуя,
И тело смуглое зажег
Могучим зноем поцелуя;
Чтоб, вся бледнея, вся дрожа,
Ты отдалась ему мятежно,
Как вешний цвет фиалки нежной,
Благоуханна и свежа;
Чтоб ты, с улыбкой тихо тая
Под лаской утра и тепла,
О ночь, вакханка молодая,
В объятьях солнца умерла!

1884



НА ВЫСОТЕ


Как бриллиантовые скалы,
Возносит глетчер груды льдин –
Голубоватые кристаллы
Каких-то царственных руин.
И блещут – нестерпимо ярки –
Из цельной глыбы хрусталя
Зубцы, готические арки
И безграничные поля,
Где под июльскими лучами
Из гротов тающего льда
Грохочет мутными струями
Бледно-лазурная вода.
А там вдали, как великаны,
Утесы Шрекгорна встают
И одеваются в туманы,
И небо приступом берут.
И с чудной грацией повисли,
Янтарной дымкой обвиты,
Полувоздушные хребты,
Как недосказанные мысли,
Как золотистые цветы. 

1885
Юнгфрау



В АЛЬПАХ


      Я никогда пред вечной красотою
Не жил, не чувствовал с такою полнотою.
Но всё мне кажется, что я не на земле,
Что я перенесен на чуждую планету:
Я верить не могу такой прозрачной мгле, 
             Такому розовому свету;
И верить я боюсь, чтоб снеговой обвал
      Так тяжело ревел и грохотал,
             Что эти пропасти так темны,
             Что эти груды диких скал
             Так подавляюще огромны;
Не верю, чтобы мог я видеть пред собой 
             Такой простор необозримый,
Чтоб небо вспыхнуло за черною горой
                   Серебряной зарей –
             Зарей луны еще незримой,
             Что в темно-синей вышине –
Такая музыка безмолвия ночного,
             И не доносится ко мне
                   В глубокой тишине
      Ни шороха, ни голоса земного:
Как будто нет людей, и я совсем один,
Один – лицом к лицу с безвестными мирами,
В кругу таинственно мерцающих вершин,
Заброшен в небеса среди пустых равнин,
             Покрытых вечными снегами
             И льдами дремлющих лавин...
О, пусть такой красе не верю я, как чуду; 
             Но что бы ни было со мной –
Нигде и никогда, ни перед чьей красой –
             Я этой ночи не забуду. 

1885
Юнгфрау



* * *


Черные сосны на белый песок
      Кинули странные тени;
Знойные крылья сложил ветерок,
      Полон задумчивой лени. 

Море чуть дышит... В объятьях волны 
      Небо таинственно дремлет;
И дуновенью святой тишины
      Сердце усталое внемлет.

1887



* * *


По ночам ветерок не коснется чела,
      На балконе свеча не мерцает,
И меж белых гардин темно-синяя мгла
      Тихо первой звезды ожидает. 

По утрам открываю окно и гляжу,
      Распустились ли гроздья сирени;
И без дела в полях целый день я брожу,
      Полон кроткой, чарующей лени. 

Словно с кем-то живым говорю я в лесах, 
      Непонятной тоской опьяненный,
И в моих одиноких безумных мечтах 
      Без любви – я живу как влюбленный... 

1887



ДАЛЬ


Я к берегу сошел: противны мне леса,
Где буйный пир весны томит меня тревогой,
Где душно от цветов, где жизни слишком много...
А здесь передо мной бездушная краса – 
      Здесь только волны, тучи, небеса;
Их вечный полусон таинственно безмолвный
Баюкает мой мозг, недугом знойным полный,
И притупляет боль сознанья моего,
И если долго я гляжу на эти волны,
Где всё – движенье, блеск и шум, но всё – мертво,
Тогда в груди моей уж больше нет страданий, 
             Надежд, любви, воспоминаний;
Я ничему не рад, мне ничего не жаль,
И весь я ухожу туда, в немую даль,
Что веет на меня знакомою печалью.
О как бы слиться нам, обняться крепче с ней,
Но так, чтоб эта даль могла остаться далью
Вблизи, вокруг меня, в глазах, в груди моей! 

1885



* * *


Ласковый вечер с землею прощался,
Лист шелохнуться не смел в ожиданье.
Грохот телеги вдали раздавался...
Звезды, дрожа, выступали в молчанье. 

Синее небо – глубоко и странно;
Но не смотри ты в него так пытливо,
Но не ищи в нем разгадки желанной, –
Синее небо, – как гроб, молчаливо. 

1887



* * *


Задумчивый Сентябрь роскошно убирает
Леса, увядшие багряною листвой;
Так мертвое дитя для гроба украшает
Рыдающая мать цветами и парчой.
Гляжу на бледные, лазуревые своды
Безжизненных небес и чувствую в тиши
Согласье тайное измученной души
             И умирающей природы.

1887



* * *


Кроткий вечер тихо угасает
И пред смертью ласкою немой
На одно мгновенье примиряет
Небеса с измученной землей. 

В просветленной, трогательной дали,
Что неясна, как мечты мои, –
Не печаль, а только след печали,
Не любовь, а только тень любви. 

И порой в безжизненном молчанье,
Как из гроба, веет с высоты
Мне в лицо холодное дыханье
Безграничной, мертвой пустоты... 

26 августа 1887
На Каме



* * *


В сиянье бледных звезд, как в мертвенных очах –
Неумолимое, холодное бесстрастье;
Последний луч зари чуть брезжит в облаках, 
             Как память о минувшем счастье.
Безмолвным сумраком полна душа моя:
Ни страсти, ни любви с их сладостною мукой, –
Всё замерло в груди... лишь чувство бытия
             Томит безжизненною скукой. 

Сентябрь 1887



* * *


В этот вечер, горячий, немой и томительный,
Не кричит коростель на туманных полях;
Знойный воздух в бреду засыпает мучительно,
И болезненной сыростью веет в лесах; 

Там растенья поникли с неясной тревогою,
Словно бледные призраки в дымке ночной...
Промелькнет только жаба над мокрой дорогою,
Прогудит только жук на опушке лесной.

В душном мертвенном небе гроза собирается,
И боится природа, и жаждет грозы.
Непонятным предчувствием сердце сжимается
И тоскует, и ждет благодатной слезы... 

1887



* * *


Пощады я молю! Не мучь меня, Весна,
Не подходи ко мне с болезненною лаской
И сердца не буди от мертвенного сна
Своей младенческой, но трогательной сказкой. 

Ты видишь, как я слаб, – о сжалься надо мной!
Меня томит и жжет твой ветер благовонный.
Я дорого купил забвенье и покой, –
Оставь же их душе, страданьем утомленной... 

1886



* * *


Природа говорит мне с царственным презреньем:
«Уйди, не нарушай гармонии моей!
Твой плач мне надоел, не оскорбляй мученьем
Спокойствия моих лазуревых ночей.

Я всё тебе дала – жизнь, молодость, свободу, –
Ты всё, ты всё отверг с бессмысленной враждой,
И дерзким ропотом ты оскорбил природу,
Ты мать свою забыл – уйди, ты мне чужой! 

Иль мало для тебя на небе звезд блестящих,
Немого сумрака в задумчивых лесах,
И чудной музыки в волнах моих шумящих,
И дикой красоты в заоблачных горах? 

Я всё тебе дала, – и в этом чудном мире
Ты не сумел хоть раз счастливым быть, как все:
Как счастлив зверь в лесу и ласточка в эфире,
И дремлющий цветок в серебряной росе. 

Ты радость бытия сомненьем разрушаешь:
Уйди! Ты гадок мне, бессильный и больной...
Пытливым разумом и гордою душой
Ты счастья без меня ищи себе, как знаешь!» 

1887



* * *


И вот опять проносятся, играя,
      Как вереница чудных снов,
По небесам ликующего Мая
      Гряды жемчужных облаков; 

Нам вечно мил привет его коварный; 
      А между тем уж сколько раз,
Обворожив улыбкой светозарной,
      Весна обманывала нас! 

Но что мне в том: пускай за призрак счастья 
      Погибло тысячи людей,
Купив ценой угрюмого ненастья
      Тепло и ласку вешних дней, – 

На этот раз так глубоко и ровно
      Лазурью блещет свод небес,
И очи звезд мерцают так любовно,
      Так нежно зелен юный лес, 

Что, всё простив, я должен им поверить, 
      К природе кинувшись на грудь:
Ей наконец наскучит лицемерить,
      Ей будет стыдно обмануть... 

Я так устал в цепях моей неволи 
      И в долгой медленной борьбе, –
Нет, не прошу, но, как законной доли,
      Я счастья требую себе: 

О светлый Май, пока еще не поздно, 
      Ты мне не вправе отказать –
Меня хоть раз, как жертву смерти грозной,
      Цветами жизни увенчать! 

Май 1884



* * *


Здесь, в теплом воздухе, пропитанном смолою,
Грибов и сырости, и блеклого листа
            Сильнее запах пред грозою,
И нитки паутин над влажною травою
Окрашены пестрей в блестящие цвета,
Томительней пчелы полдневное жужжанье,
Тяжеле аромат от липовых цветов,
И ландышей лесных нежней благоуханье,
И ярче белизна березовых стволов.
Здесь всё еще полно неясною тревогой...
Но тени грозные над нивою скользят,
И пыль уже взвилась над знойною дорогой,
И скоро под дождем колосья зашумят.

1887



ПОСЛЕ ГРОЗЫ


Минутная гроза умчалась далеко.
Меж туч, разорванных порывом краткой бури,
Мелькнула бирюза сверкающей лазури.
Все окна в комнате открыл я широко, –
И теплый аромат земли, дождем омытой,
С благоуханьем трав принес мне ветерок,
И к солнцу протянул свой бархатный цветок
Гелиотроп в саду, лучами весь облитый;
Залетный жук гудит и бьется о стекло.
Вспорхнула бабочка, – прозрачно и светло,
В отливе янтаря рубиновым узором
Два крылышка сквозят над влажной резедой...
А там, вдали – поля с их голубым простором,
И тянутся леса зубчатою стеной
На рубеже небес... 
                               И радуюсь безлюдью,
Пахучей свежестью дышу я полной грудью.
Но вот толпа детей сбежалась под окном,
Чтоб в лужу опустить кораблик из бумаги;
Звенят их голоса, полны живой отваги,
Звенят, как бы в ответ на дальний слабый гром,
И смехом молодым, как музыкой веселой,
Победно заглушён раскат его тяжелый. 

1885



В ПОЛЯХ


Зданья, трубы, кресты колоколен –
Всё за мной исчезает вдали;
Свежий воздух – прозрачен и волен,
Напоен ароматом земли.
И скользят, как жемчужная пена,
Облака из-за дальних холмов
Над стогами пахучего сена,
Над каймой темно-синих дубров.
И стада отдыхают лениво
На душистом ковре муравы;
Над болотами стаей крикливой
Из высокой и влажной травы,
Где блестят бирюзой незабудки
Под огромным листом лопуха, –
Подымаются дикие утки...
Чуть доносится крик петуха,
И дымок деревушки далекой
Улетает в безбрежный простор,
Что подернут слегка поволокой,
Как мечтательный, вдумчивый взор.
Всё вокруг для меня так знакомо,
Словно путник из чуждых краев,
Я вернулся под родственный кров
Вечно милого, старого дома.
И лучи светозарного дня,
Чистоты целомудренной полны,
В мою грудь проникают, как волны,
Как поток голубого огня,
Чтоб ее с вышины безграничной
Целым морем сиянья облить,
Чтобы душу от пыли столичной
Мне струями лазури омыть. 

1884



РОДИНА


Над немым пространством чернозема,
Словно уголь, вырезаны в тверди
Темных изб подгнившая солома,
Старых крыш разобранные жерди. 

Солнце грустно в тучу опустилось,
Не дрожит печальная осина,
В мутной луже небо отразилось,
И на всем – знакомая кручина... 

Каждый раз, когда смотрю я в поле,
Я люблю мою родную землю;
Хорошо и грустно мне до боли, –
Словно тихой жалобе я внемлю. 

В сердце – мир, печаль и безмятежность,
Умолкает жизненная битва...
А в груди – задумчивая нежность
И простая детская молитва. 

1887



НА ВОЛГЕ


Река блестит, как шелк лазурно-серебристый;
В извилинах луки белеют паруса.
Сквозь утренний туман каймою золотистой
Желтеет отмели песчаная коса.
Невозмутимый сон – над Волгою могучей;
Порой лишь слышен плеск рыбачьего весла.
Леса на Жигулях синеют грозной тучей,
Раскинулись плоты деревнею плавучей,
И тянется дымок далекого села...
Как много воздуха, и шири, и свободы!..
А людям до сих пор здесь душно, как в тюрьме.
И вот в какой стране, среди какой природы
Отчизна рабским сном глубоко спит во тьме... 
…………………………………………………….

12 апреля 1887
Самара



УСНИ


Уснуть бы мне навек в траве, как в колыбели,
Как я ребенком спал в те солнечные дни,
      Когда в лучах полуденных звенели
            Веселых жаворонков трели
                  И пели мне они:
                        «Усни, усни!» 

И крылья пестрых мух с причудливой окраской
На венчиках цветов дрожали, как огни.
      И шум дерев казался чудной сказкой;
            Мой сон лелея, с тихой лаской
                  Баюкали они: 
                        «Усни, усни!» 

И убегая вдаль, как волны золотые,
Давали мне приют в задумчивой тени
      Под кущей верб поля мои родные,
            Склонив колосья наливные,
                  Шептали мне они:
                        «Усни, усни!» 

1884



МОЛИТВА ПРИРОДЫ


На бледном золоте померкшего заката,
Как древней надписи причудливый узор,
Рисуется черта темно-лиловых гор.
Таинственная даль глубоким сном объята;
И всё, что в небесах, и всё, что на земле,
Ни криком радости, ни ропотом страданья
Нарушить не дерзнет, скрываяся во мгле,
Благоговейного и робкого молчанья.
Преобразился мир в какой-то дивный храм,
Где каждая звезда затеплилась лампадой,
Туманом голубым струится фимиам,
И горы вознеслись огромной колоннадой;
И, распростерта ниц, колена преклонив,
Как будто таинство должно здесь совершиться,
Природа вечная, как трепетная жрица,
Возносит к небесам молитвенный призыв:
«Когда ж, о Господи, окончится раздор
За каждый клок земли, за миг существованья,
Слепых и грубых сил ожесточенный спор?
Пошли мне ангела любви и состраданья!..
Не Ты ли создал мир, Владыка всемогущий,
Взгляни, – он пред Тобой в отчаянье поник, –
Увы, не прежний мир, не юноша цветущий,
А дряхлый и больной измученный старик!..» 

Тысячелетия промчались над вселенной...
О мире и любви с надеждой неизменной
Природа к небесам взывает каждый день,
Когда спускается лазуревая тень,
Когда стихает пыл и гром житейской битвы,
Слезами падает обильная роса,
Когда сливаются ночные голоса
В одну гармонию торжественной молитвы
И тихой жалобой стремятся в небеса. 

1883



* * *


Если розы тихо осыпаются,
Если звезды меркнут в небесах,
Об утесы волны разбиваются,
Гаснет луч зари на облаках, –

Это смерть – но без борьбы мучительной;
Это смерть, пленяя красотой,
Обещает отдых упоительный –
Лучший дар природы всеблагой. 

У нее, наставницы божественной,
Научитесь, люди, умирать,
Чтоб с улыбкой кроткой и торжественной
Свой конец безропотно встречать.

1883