Встречали ль
вы в пустынной тьме лесной
Певца любви,
певца своей печали?
Пушкин
ЛЕСНОМУ
БОГУ
Пора, мой мальчик-зверолов,
Берлоги зимние покинем!
И ветра шум, и скрип
стволов
Зовут весну под небом
синим.
Приди весну встречать со
мной
На влажный луг, где
пахнет прелью,
О бог веселый, бог
лесной
С простою ивовой
свирелью!
Ты – нежный отрок,
пастушок,
Ты – бог родной моей
долины,
Вокруг ушей твоих –
пушок,
Надет на плечи мех
козлиный.
Ты дикий бог, а я певец,
И наш союз – святой и
древний.
Мне – петь весну, тебе –
овец
Скликать свирелью по
деревне.
Уж девы, твой заслышав
шаг,
Краснеют томно, и с
тобою
В одних купаться камышах
Не станут этою весною.
От поселян тебе почет,
Ты всех ловчей в
стрельбе из лука.
Лишь старый дедушка
сечет
Разбушевавшегося внука.
Балуют девушки тебя,
Когда придешь ты к нам
на праздник:
Пушок твой серый теребя,
«Как вырос, – шепчут, –
наш проказник!»
А ты хитер, а ты лукав,
И всё под ивами родными,
Не забывая детских прав,
Играешь с нимфами
нагими.
Весна гудит! Пойдем со
мной
Играть и петь под сенью
хвойной,
О бог веселый, бог
лесной,
Мой нежный друг, мой
мальчик стройный!
Ты зол, насмешлив и
хитер,
Ты мне заманишь ночью
темной
Твоих неопытных сестер
В приют мой, тихий и
укромный.
Ты знаешь сам, когда
апрель
Дохнет в лицо, как манит
нега!
В твоих глазах безумный
хмель,
Лицо белей и чище снега.
Уж ты давно гроза дриад,
Ты гонишь их, свища и
воя.
Во тьме горит твой
пьяный взгляд,
Твое чело венчает хвоя.
Лишь предо мною ты не
смел.
В лесных приютах
сокровенных
Твоих не устрашится
стрел
Слагатель песен
вдохновенных.
Пойдем, пойдем, мой бог
лесной,
И, томных дев целуя в
очи,
Вдвоем отпразднуем
весной
Благословляемые ночи.
ЭЛЕГИЯ
Тебе, о нежная, не до
моей цевницы.
Лишь одному теперь
из-под густой ресницы
Сияет ласково твой
темный, тихий взор,
Когда над нивами
сверкает хлебозор,
И ночь исполнена тоской
и вожделеньем.
Вчера, едва заря
померкла над селеньем,
И месяц забелел из
голубых глубин,
У ветхого плетня, в тени
густых рябин,
Я вас подслушивал,
ревнивый и печальный.
Мерцали молнии, и отзвук
песни дальной
Томился, замирал. А я,
боясь дохнуть,
Смотрел, как томно ты
взволнованную грудь
Его лобзаниям и ласкам
предавала,
Безмолвно таяла,
томилась и пылала…
Как нежно пальцами его
лицо брала,
Смотря ему в глаза.
Какою ты была
Зараз и царственной, и
страстной, и стыдливой.
Шептали юноши
завистливо: «счастливый!»
И долго голос твой во мраке
слышал я:
«Вот губы, плечи, грудь…
целуй, твоя, твоя!»
СТАНСЫ
Ты так печальна!
Утомленье –
В твоих чертах. О, что с
тобой,
Краса родимого селенья,
Певунья с тихою душой?
Какою негою объята
Ты вся! как грустная
свирель
Твой голос. За ночь не
измята
Охолодевшая постель.
Твое лицо преступно
рдеет,
Ты гаснешь, ты без сил
при нем…
Всецело юноша владеет
Твоим и чувством, и
умом.
Страданья одинокой девы
Давно я знаю наизусть.
Я узнавал твои напевы:
Такая в них звучала
грусть!
Осенний хлад несет угрозы
Тебе немилого венца,
И матери докучной слезы,
И непреклонный гнев
отца.
Ночами смолк твой голос
нежный.
Исканья наши отклонив,
Одна грустишь в тени
прибрежной,
Под сенями берез и ив.
ПОДРАЖАНИЕ
ШЕНЬЕ
Чуть ветром тронуты
прибрежных ив вершины…
Сверкают золотом
плетеные корзины,
В зеленом аире – упавшей
рыбы всплеск,
Серебряных чешуй и
красных перьев блеск.
Между березами, у струй,
полунагие
Толпятся отроки.
Свежеет. Голубые,
Весь день сиявшие,
померкли небеса.
Туманы зыблются, и
падает роса.
Заря весенняя пылает и
смеется
За лесом. О, когда
раздастся у колодца
Твой ароматный шаг и
пение бадьи?
Приди, о нежная! Уж
скоро ночь.
Ладьи последних облаков
мерцают, золотые,
И уплывают в даль. Под
яблони густые
Влюбленных юношей и
сладострастных дев
Стремится томный хор.
Под сенями дерев,
Где пруда сонного
осеребрились струи,
Проснулись шепоты,
возникли поцелуи,
Движенья дерзкие,
бесстыдные слова,
И смех и тишина…
Примятая трава
Одна останется
свидетельницей тайны.
О, пусть ни шорох трав,
ни звук шагов случайный
Не потревожат вас. А
завтра, поутру,
Как мило будешь ты
обманывать сестру,
Подруг и юношей! Но взор
поэта скромный
Не улыбнется ли твоей
походке томной?
Цевницу нежную ужели не
пленит
Огонь твоих очей,
греховный жар ланит?
НАСТУПЛЕНИЕ
ВЕСНЫ
(Кантата)
Сковав вселенную цепями
льда и хлада
Ужасною косой вотще
грозил Сатурн.
Порхают ветерки,
весенняя наяда
Лиет студеный ток
лазурных урн.
Под ивой, ласково
лобзаемой зефиром,
Сверкает синяя вода,
И ветры шумные поют
подобно лирам
В березовых ветвях, по
берегам пруда.
Мы ждем тебя, Венера
полунощи!
Цветут луга, и праздник
недалек.
Фиалки нежные в
благоуханной роще
Златой целует мотылек.
Уже твой мальчик
своенравный,
Надев колчан, нисходит
сам
В весенний дол, и
жаждущие фавны
Пугливых нимф скликают
по лесам.
Красные девы,
Внявши напевы
Флейт и цевниц,
Бродят в лесочке,
С милым на кочке
Падают ниц.
Хохот и стоны.
Все в потаенный
Спрятались грот.
В перси их белы
Ярые стрелы
Мещет Эрот.
В сумрак под елью
Фавн со свирелью
Нимфу увлек.
Ластится к пленной,
И вожделенный
Миг недалек.
Стоны Алины,
Хохот козлиный…
Лопнул шнурок.
Сладок в дуброве
Нежной любови
Первый урок.
Деве уж любы
Зверские губы,
Рожки и мех.
Колется хвоя
Всюду, где двое,
– Шепот и смех.
К ДЕЛИИ
Из душных библиотек
Пойдем цветы срывать!
Твой пурпуровый ротик
Позволь поцеловать.
От скучных книг и тощей
Взыскательной мадам
Умчимся через рощи
К лазоревым прудам.
Под сень ветвистой липы
Взойдем на склоне дня,
Где скромно спят тюлипы,
Головки наклоня.
В малиновом камзоле
Я – маленький поэт.
Красавице не боле
Четырнадцати лет.
Но уж давно украдкой
Улыбки мне дарит,
Пленяя тайной сладкой,
Соперница Харит.
Ты, предвкушая негу,
Краснеешь от стыда.
Вдали прошли к ночлегу
Веселые стада.
О сладкий персей трепет
И долгий поцелуй!
Смолкает сонный лепет
Завороженных струй.
Зачем мы так несмелы?
Ужель наводит страх
Рыданье Филомелы
В березовых ветвях?
Под липою укромной
Я с Делией шалю.
Мне шепчет голос томный
Волшебное «люблю».
Лобзанье ароматно
Позволь еще продлить.
Обоим нам приятно
По-новому шалить.
В забаве сладострастной
Проносятся часы,
И смотрит Геспер ясный
На тайные красы.
Сгустился мрак дубравный
И рощица тиха.
Лишь мраморные фавны
Свидетели греха.
* * *
Прошла гроза, и
семицветных радуг
Над рощей и холмом эфирные
мосты
Сияли. Час безмолвен был
и сладок,
Будя запретные мечты.
С балкона, не окончивши
обеда,
Ты помнишь, в рощу
убежали мы,
Где над стыдом и
робостью победа
Была легка под кровом
полутьмы.
Вдали шумел фонтан
лазурный,
Краснели облака, и вечер
гас.
Дриада древняя с
поросшей мохом урной
Одна подслушивала нас.
Издалека напевы
клавесина
Неслись. Я вслух стихи
читал, но вдруг
Подняв глаза, умолк, и
том Расина
Упал в траву из
задрожавших рук.
Зачем играл так резво и
небрежно
Твоей одеждою зефир?
Зачем сиял так томно и
так нежно
Твоих очей задумчивый
сапфир?
Ах! не забыть
таинственной березы,
Где ты открыла мне
заветные красы!
Молчали ветры, мраморы и
розы
Сверкали перлами росы.
Ты помнишь наше
возвращенье?
За чаем все
расспрашивали нас,
Где пропадали мы.
Краснела ты в смущенье
И на меня не подымала
глаз.
И как, обоих нас
встревожа,
Сказала мать: «Ты
бледен, как мертвец!
Да что с тобой? Ты не
здоров? О Боже!»
И грозно вдруг
нахмурился отец.
* * *
Я побежден. Усилия
напрасны
Тебя забыть. Бежать – уже
невмочь…
Зачем, зачем была ты в
эту ночь
Такою милой, нежной и
прекрасной?
Довольно мне обманывать
себя
И петь других цевницею
притворной.
У ног твоих я
распростерт, покорный…
Душа горит, страдая и
любя.
Зачем огонь питаю
безнадежный?
Ты – не моя, другого
любишь ты,
Верна ему… Но тайные
мечты
Влекут к тебе,
задумчивой и нежной.
Ведь ты, что ночь,
внимательней ко мне,
Ты говоришь со мной без
принужденья,
И сладостное длится
обольщенье,
В сиянье звезд, в
полночной тишине.
Безумный сон, безумное мечтанье!
Все говорят, что нежно,
навсегда
Его ты любишь. Боже мой!
Куда
Влечет меня твое
очарованье?
…………………………………………
Таился я. Но зорким
взором видит
Любовник твой, как вяну
я в тиши.
Он подозрителен, и в
глубине души
Давно меня клянет и
ненавидит.
Ищу тебя наперекор
судьбе,
Ужасный путь отныне
избран мною.
Ужель проститься с
жизнью молодою
Там – ночь и смерть.
Скорей, к тебе, к тебе!
ОСЕНЬ
Как скоро ты прошла и
отшумела,
Любви прекрасная весна!
Пустеет сад, и скрылась
Филомела,
Все ночи певшая у моего
окна.
Всё, всё прошло. И рощи
молчаливы,
И пруд заглох. На берегу
один
Корзину из прибрежной
ивы
Плетет убогий селянин.
Уже мороз сребрит
скудеющие долы,
И от селений синий дым
Восходит ввысь. Поют,
поют Эолы
По рощам золотым.
Молчи, душа, молчи! Любови,
И песен, и ночей прошла
пора.
Пустынны небеса.
Сверкает пруд. В дуброве
Гудят удары топора.
Морозен воздух, звуки
гулки…
О осень светлая, блести,
блести!
Простите, томные
полнощные прогулки!
И девы-розы, всё прости!
Где поцелуи, клятвы и
измены?
Утех любви быстротекущий
сон?
Увяли вы, цветы моей
Климены,
В лесах шумит пустынный
Аквилон.
ПРИВЕТ
ОСЕНИ
Осень, здравствуй! Ты ли
это,
Долгожданная, пришла?
В сердце льются волны
света,
В сердце, как в вечернем
море,
Улеглись прибои зла.
Режа длинными тенями
Злато бледное дубров,
Встали над пустыми днями
Очарованные зори
Зазвеневших вечеров.
Прикоснись к недавним
ранам,
Поцелуем исцели!
Нежно-розовым туманом
Очаруй в померкшем круге
Холодеющей земли.
Голубой воды сверканье,
Зелень аира в пруду!
В этот холод и сиянье,
Как в объятия подруги,
Ранним утром упаду!
* * *
С деревьев сняв лучом
янтарным
Две-три последние слезы,
Каким победно-лучезарным
Выходит солнце из грозы!
И струй заголубевших
трепет,
По озаренным берегам
Листов новорожденный
лепет,
Лягушьи трели, птичий
гам,
И солнца под ветвями
пятна,
И лиственная в рощах
тень,
Всё – первозданно,
благодатно,
И всё – как в оный
первый день!
Всё ожило: где – щебет
птичий,
Где песня раздалась в
селе,
Где свежий след ноги
девичей
На влажной впечатлен
земле.
Не божьего ли вожделенья
Нисходит к смертным
полнота?
Какая нега утоленья
Во всей природе разлита!
Извечным жалимый
желаньем
То бог весенний, молодой
Насытил плоть
соприкасаньем
И взгляд роскошной
наготой.
Проникни в смысл знаменованья!
Пойми, что после гроз и
бурь
Целительней благоуханье
И непорочнее лазурь.
* * *
Лазурью осени прощальной
Я озарен. Не шелохнут
Дубы. Застывший и
зеркальный
Деревья отражает пруд.
Ложится утром легкий
иней
На побледневшие поля.
Одною светлою пустыней
Простерлись воды и
земля.
В лесу неслышно реют
тени,
Скудея, льется луч
скупой,
И радостен мой путь
осенней
Пустынно блещущей
тропой.
* * *
Мороз, как хищник
разъяренный,
Спалил луга и листья
сжег,
И гулок хруст
новорожденный
Морозом скованных дорог.
И ярки дни, и ночи
звездны…
Лишь розовый закат
потух,
Зажглись пылающие
бездны,
А лес опалый пуст и глух.
Когда придет палач
природы,
Биенье жизни заглуша,
Всю широту своей свободы
Не в силах осознать
душа!
* * *
Сияньем, золотым и алым,
Исходит запад. Я – один.
В вечерний час в лесу
опалом,
Средь зачарованных
вершин.
Чу! Детский крик и лай
собаки
Донесся из деревни
вдруг.
Как в сумеречном полумраке
Как в сумеречном полумраке
Разделен и малейший
звук!
Мечта в былом без боли
бродит,
И от хрустальной вышины
На сердце и на землю
сходит
Очарованье тишины.
* * *
Мой милый дом, где я
анахоретом
Провел прошедшую весну!
Ужели этих дней, вдвоем
с моим поэтом,
Я больше не верну?
Вот комната рабочая, в
которой
Так мало я писал; вот
спальня, где
Так мало спал; окно с
закрытой шторой,
И шляпа легкая сереет на
гвозде.
Обрывки писем и флакон
зеленый
С Дикмаром ароматным.
Как в бреду,
Всю ночь, безумный и
влюбленный,
Рокочет соловей в
березовом саду.
За прудом – холм,
зеленая поляна,
Куда в жару на целый
день
Любил я уходить с
романом Флориана,
Где сладко нежила
березовая тень.
О эта книжка малого
формата,
Бумага серая и золотой
обрез…
Шептал мне ветер, полный
аромата.
Что мир идиллии воскрес.
Люблю мораль французской
старой книги,
Забавы мирные
кастильских пастухов,
Невинные любовные
интриги
И на коре следы
чувствительных стихов.
Люблю я имена Клоринды и
Эстеллы
И злоключения
пастушеской четы,
Гравюры тонкие: амур,
точащий стрелы,
Под вязом – жертвенник,
амфора и цветы.
Какие свежие,
пленительные сказки!
Сначала непреклонный
гнев отца,
Разлука… всадники и дама
в черной маске,
И Гименей сопряг их
верные сердца.
Нарядных рыцарей кортежи
Летят между холмов, и
снова rive fleurie*,
И завтрак на лугу: плоды
и свежий
Творог и сыр, и танцы до
зари.
И рыцари любви завидуют
пастушьей,
Их добродетелям, трудам
невинным их.
«Я с вами остаюсь, мои
друзья. Под грушей
Я мирно проведу остаток
дней моих».
…………………………………………..
Как сладко слиться с
жизнью древней,
Когда за окнами – весна!
Но солнце меркнет. Из
деревни
Несется песня, сладостно
грустна.
Простите все! с остывшим
чаем
Напрасно ждет меня поэт;
Животворя листы, Каменою
венчаем…
Часы бегут, меня всё
нет.
И лишь, когда бледнело
полнолунье
И дали становились
розовей,
Со вздохом старая
ворчунья
Мне отворяла дверь… и
плакал соловей.
__________
*цветущий берег (фр.).
ИЗ ДНЕВНИКА
Неужели я снова
В этих березовых рощах?
Снова сияет майское
солнце,
Склоняясь над розовым
полем.
Пахнет аиром,
И плакучие прибрежные
ивы
(Милые! Милые! Те
самые!)
Без движенья дремлют над
прудом.
Какая тишина!
Заглохла березовая
аллея,
С гнилым мостиком над
канавой, –
Где мы жили вдвоем
– Я и соловей –
И оба любили,
И оба пели песни.
Но он был счастливее
меня,
И песни его были слаще.
Вот и маленькие друзья
мои
Толпятся на берегу,
И один из них,
По колено погрузившись в
воду,
Прячет в аире плетеную
вершу.
Снова начинаются
привычные разговоры:
Отчего перевелась рыба,
Оттого ли, что пруд
зарос аиром,
Или оттого, что колдун
заговорил рыбу.
Вот уж бледно-золотая
заря
Угасает над лесом.
Ведра девушек звенят у
колодца,
И листья деревенских
черемух и яблонь
Девственно зеленеют
На нежно-розовом небе.
Снова аир, весна и
колодезь,
И заря… отчего же мне
хочется плакать?
Отчего мне так грустно,
Так грустно?
ГАЛАТЕЯ
Памяти прадеда моего И. М. Ковалинского
Меня зовут твои
томительные стоны,
Я не могу уснуть… Чу!
вновь протяжный свист.
В прибрежных тростниках
рыдают Аквилоны,
Растаяли пруды,
ненастный вечер мглист.
В гробнице тусклых вод
вновь ожил вздох любови,
И нега томная, и
смертной муки крик…
Селена грустная в
серебряном покрове
Над рощей дымною
возносит бледный лик.
Ты вновь зовешь меня,
старинный зов проклятья,
Я повесть древних тайн
читаю при луне,
Я чую влажные, но
мертвые объятья…
«Погибни, милый», вновь
она шепнула мне.
Я вижу эту грудь, где
белые лилеи,
Смешавшись с розами,
манили поцелуй…
Свиданья тайные в
березовой аллее,
У статуй мраморных и
сладкозвучных струй.
Я помню первые твои
сопротивленья,
Отказы нежные, и ропот,
и испуг,
Твой заглушенный крик и
сладкое томленье,
Лобзания и ласк в одно
слиянный звук.
О, замолчи навек в
глухой гробнице водной,
О сладких радостях
забудь, не говори!
О злая ночь весны! О
ветер безысходный,
Ты вновь промучаешь до
утренней зари.
Пустынны берега. Пред
утром холодея,
Трепещут ветви ив над
серебром волны.
Из хладных, мертвых вод
ты вышла, Галатея,
Чтоб плакать о былом…
Как бледен лик луны!
1907. Август
Петровское