О nott',о dolce tempo benchè nero,
ben ved'e ben intende chi t'esalta.
Michelangelo Buonarroti
Silent, silent Night,
Quench the holy light
Of thy torches bright.
William Blake
__________
О ночь, о
сладостное время, хоть ты и черна,
Но хорошо
видит и слышит тебя воспевающий.
Микеланджело (ит.)
Безмолвная,
безмолвная ночь,
Погаси святой
свет
Твоих факелов
ясных.
Блейк (англ.).
БЕДНАЯ
СКАЗКА
Тихо пело время... В
мире ночь была
Бледной лунной сказкой
ласкова, светла...
В небе было много ярких
мотыльков,
Быстрых, золотистых,
майских огоньков...
Искрами струился месяц в
водоем,
И в безмолвном парке
были мы вдвоем...
Ты и я, и полночь,
звездный свет и тьма
Были как созвучья
вечного псалма...
И земля и небо были, как
венец,
Радостно замкнувший
счастье двух сердец...
Онемело время... В мире
вновь легла
Поздняя ночная тишь и
полумгла...
Искрились пустынно
звезды в тишине,
И пустынно сердце
плакало во мне...
Был, как сон могильный,
скорбен сон долин,
И в заглохшем парке
плелся я один.
На глухих дорогах
мертвенно белел
Пылью гробовою бледный
лунный мел...
В небе было много белых
мотыльков,
Медленных, холодных,
мертвых огоньков...
VALSE
TRISTE*
Под сонное пенье фагота
Усталые пары скользят...
И холод, и боль, и
забота
В блуждающих взглядах
сквозят...
Плывут-чередуются пары,
Испанец, венгерец и лях,
И юноша томный, и старый
Усач, поседелый в
боях...
Своею игрой бесконечной
Суровая прихоть сплела
Рассеянность доли
беспечной
И скорбную бледность
чела...
Мелькает-скользит
вереница
Гонимых на пир пустоты –
Борьбой искаженные лица,
Клейменные жизнью
черты...
И длится веселье без
срока
В чертогах, не знающих
сна,
Где в сумрачный час
одиноко,
Срываясь, рыдает струна,
–
Где, гостья из далей
бездонных,
Колеблется ночь по углам
И светится в нишах
оконных
Крестами белеющих рам...
__________
*Грустный вальс (фр.).
СИРОТСТВО
Я в беге часа не один...
Со мной простор немых
равнин,
Земная пыль, земная
даль,
Их круг бессменный, их
печаль...
Со мною был весенний
свет,
Моих лугов роса и цвет,
И трепет вод, и шум
листвы,
И пламя летней синевы...
Как был покой осенних
дней,
Простор развенчанных
ветвей,
Холодный пепел, прах,
зола
Костров, что ярко жизнь
сожгла...
Со мною будет сон зимы,
Печаль и холод белой
тьмы
И – в краткий полдень –
блеск снегов
Без рубежа, без
берегов...
Как будет бодрствовать
со мной
Глухой и дикий вихрь
ночной,
И долгий вой, и свист
его,
И скорбь сиротства
моего!
ОТЧАЯНИЕ
Кругом весь день стояла
тишина...
И будто в муке трудной
замирая,
Кляня свой жребий, стыла
грудь живая,
И каждый миг был миг
мучительного сна.
К пустынным небесам
струился дым долин,
Слагаясь в смерчи, в
сумрачные зданья,
И каждый был в слезах, и
каждый был один,
И трепетал от страха и
незнанья...
Порою лист на землю
упадал,
И, точно в час
подкравшейся недоли,
С безумием в глазах,
дрожал и стар и мал
В глухом огне своей
последней боли...
И в ужасе, сковавшем все
сердца,
Оцепенелый мир алкал
освобожденья,
Разъятия железного
кольца, –
Но не было ни смерти, ни
рожденья.
ТКАЧ
Над докучной серой
тканью,
Ткач упорный, я поник...
Верный темному алканью,
Тку – сплетаю с мигом
миг...
Часто-часто за работой,
Чуть замедлишь, рвется
нить...
Даже краткою дремотой
Страшно сердце
осенить!..
Сир мой труд, узка
основа...
Мой челнок проворен,
скор...
Вспыхнул день, и тку я
снова
Незатейливый узор...
Долго ль мне в докучной
доле
Тратить трепет слабых
сил,
Знает только Тот, Кто в
поле
Льну и рост и цвет
судил...
Вечереет, и невольно
Тень сдвигается к
станку...
Что-то грустно, что-то
больно –
Уж не саван ли я тку?
ОДИНОЧЕСТВО
Среди людей, я средь –
чужих...
Мне в этом мире не до
них,
Как им, в борьбе и шуме
дня,
Нет в жизни дела до
меня...
В дороге дальней им, как
мне,
Тужить, блуждать
наедине...
Мне в мой простор, в мою
тюрьму,
Входить на свете
одному...
Пока в пути не встанет
грань,
Нам всем томительную
ткань
Рукою сирой в жизни
ткать –
Душою замкнутой
алкать...
Звучит по-разному у всех
Один и тот же стон и
смех, –
На всех ткачей один
станок,
Но каждый сир и
одинок...
ЭЛЕГИЯ
Мысль в разлуке с вещим
сном...
Сердце – в сумраке
ночном...
Дождь пустынный за
окном...
Свист за дверью, вой в
трубе...
Век прожив в пустой
борьбе,
Вспоминаю о себе...
Меркнет цвет и гаснет
свет...
Ни тревог, ни мира
нет...
В миге – много тысяч
лет...
Точно я уж вечность жил,
Вечность сетовал, тужил,
Тайне вечности служил...
Ночь... И только мысль
во мне,
С тьмой ночной наедине
Тускло тлеет в
глубине...
Тьма... Лишь воет за
окном
Все о том же, об одном,
Ветер в сумраке
ночном...
MARCIA EROICA*
Tuba mirum spargens sonum
Per sepulchra regionum.**
Памяти Н. Л. Тарасова
В снежной пустыне, при
бледной луне,
Мечется Витязь на белом
коне...
Скачет с угрюмым Своим
трубачом,
Машет в пустыню тяжелым
мечом...
Глухо и скорбно
серебряный рог,
В мертвом безмолвии
белых дорог,
Будит полуночный
дремлющий мир,
Сирых и скорбных зовет
на турнир...
Дико и сумрачно конь Его
ржет,
С дрожью таинственной
клич узнает,
Рвется, трепещет, встает
на дыбы,
Ждет не дождется разгула
борьбы...
Глухо ответствуя, льется
в простор
Пение труб, повторяющих сбор...
Искрится, зыблется
лунная мгла,
Дрогнула полночь, вся
ночь ожила...
В снежной пустыне, средь
лунных огней,
Белые всадники гонят
коней...
Слышится с запада
посвист лихой...
Близится с севера топот
глухой...
Мчатся-сдвигаются с
пеньем рогов,
В скорбном побоище вихри
врагов...
Снежным туманом дымятся
поля...
Белым пожаром объята
земля!
Только темнеет луна в
небесах,
Только взрывает
серебряный прах,
Грозно сойдясь – лезвием
к лезвию –
Белая Конница в белом
бою...
__________
*Героический марш (ит.).
**Отзовется страшная
труба и пронесется
над могилами земли (лат.). –
Cлова католического церковного гимна.
ЧЕРНОЕ
СОЛНЦЕ
Проходит жизнь в
томлении и страхе...
Безмерен
путь...
И каждый миг, как шаг к
угрюмой плахе,
Сжимает
грудь...
Чем ярче день, тем
сумрачнее смута
И
глуше час...
И, как в былом, солжет,
солжет минута
Не
раз, не раз!
Мой дом, мой кров –
безлюдная безбрежность
Земных
полей,
Где с детским плачем
сетует мятежность
Души
моей, –
Где в лунный час, как
ворон на кургане,
Чернею
я,
И жду, прозревший в
жизненном обмане,
Небытия!
НА ПОЛЕ
ВАТЕРЛО
Склонись с тоскою всякое
чело: –
Пасется Мир в равнине
Ватерло!
Где до небес рычал
сраженный лев,
Стоят теперь корыто,
ясли, хлев,
Шумит трава, и, в час
иных забот,
Проходит плуг, и бродит
мелкий скот...
Где грозно смерть гнала
свою метель,
Теперь пастух поет в
свою свирель...
Что в гордом сне
замыслил Человек,
Смела гроза, суровый меч
рассек!
Что ж, сердце, с болью
мечешься в груди!
Тужи, но знай – Пустыня
впереди...
Умолкнет в мире всякая
молва...
На все прольет свой
скорбный шум трава,
Склонив к покою каждое
крыло –
Как этот мир в равнине
Ватерло!
ЗОДЧИЙ
С. А. Полякову
Своенравным Зодчим
сложен
Дом, в котором я живу,
Где мой краткий сон
тревожен,
Где томлюсь я наяву...
Много в нем палат
огромных,
Ниш пустынных и зеркал,
В чьих углах, в чьих
безднах темных
Отблеск солнца не
сверкал.
Много в нем – средь
мрачных келий, –
Масок, каменных зверей,
Лестниц, мшистых
подземелий,
Ложных окон и дверей...
Скорбен в доме день
короткий...
Скорбно месяц, зыбля
мглу,
Черный крест моей
решетки
Чертит в полночь на
полу...
Низки сумрачные своды
Над твердыней серых стен
–
В замке, где и дни и
годы
Я влачу свой долгий
плен...
ВЕЧЕРНИЙ
ДЫМ
Аминь! Аминь! Закончен
круг дневной,
Наш
малый круг...
Почил и звон и гул
борьбы земной,
И
серп и плуг...
Скудеет в небе светлая
лазурь,
Прошла волна!
Лишь в темном сердце
отзвук дальних бурь
Не
знает сна...
Далекий вихрь увел свой
пестрый шум,
И
блеск и цвет,
Оставив нам печаль
бессильных дум
И
звездный свет...
Раскрылась ночь с
безмолвием своим,
В ее
тени,
Толпа детей, без крова
мы стоим,
Одни,
одни!
Рабы одной галеры в
блеске дня,
Уходим мы,
С отдельной болью жребий
свой кляня,
В
отдельность тьмы...
ЭЛЕГИЯ
Как дымный вечер,
скорбен я...
Как шорох ночи – речь
моя!
Бессильный трепет грез
во мне,
Что лунный блеск в
морской волне...
Порядок вещих дум моих,
Что звездный свет,
печально-тих...
Моих часов докучный бег –
Как в час затишья плавный
снег...
Глухая боль в груди
моей,
Как стужа северных
полей...
В моем пути поет
метель...
Моя душа – ее свирель!
NOCTURNE
Час полночный... Миг
неясный...
Звездный сумрак... –
Тишина...
Слабых крыльев взмах
напрасный,
Мысль – как колос без
зерна!
Весь свой век, как раб
угрюмый
В опустелом руднике,
Пролагаю ходы, трюмы
С тяжким молотом в
руке...
Много в мире нас
стучало,
Вскинув горестный топор,
–
Мы не знаем, где начало
В лабиринте наших нор...
Все-то знанье – что от
века
Миллионы слабых рук,
Точно сердце человека,
Повторяли тот же стук...
Весь удел в тюрьме
гранитной,
В сером храме древних
скал: –
Чтобы молот стенобитный
Одиноко упадал...
Дни идут – пройдут их
сотни –
Подземелью края нет...
Только смерть – наш День
Субботний,
Бледность искры – весь
наш свет!
ВЕНЧАНИЕ
Памяти М. А. Морозова
Венчальный час! Лучистая
Зима
Хрустальные раскрыла
терема...
Белеет лебедь в небе
голубом...
И белый хмель взметается
столбом...
Лихой гонец, взрывая
белый дым,
Певучим вихрем мчится к
молодым...
Дымит и скачет, трубит в
белый рог,
Роняет щедро жемчуг
вдоль дорог...
В венчальном поле дикая
Метель
Прядет-свивает белую
кудель...
Поют ее прислужницы и
ткут,
Тебя в свой бархат белый
облекут, –
И будешь ты, на вечность
темных лет,
Мой бледный княжич,
щеголем одет...
Твоих кудрей веселых
нежный лен
Венцом из лилий будет
убелен...
И в тайный час твоих
венчальных грез
Поникнешь ты средь
белых-белых роз...
И трижды краше будешь ты
средь них,
Красавец бледный, белый
мой жених!
ПОЛНОЧЬ
Как Молот, вскинутый
судьбой,
Ночных часов пустынный
6ой
Поет, что будет новый
день,
Иной рассвет, иная
тень...
Но Тот, Кто мигам бег
судил,
Их в нить таинственную
свил,
В своей великой тишине
На роковом веретене...
Часы на башне полночь
бьют,
Сказанье древнее поют,
Одно и то же в беге лет
И там, где тьма, и там,
где свет!
Умолк двенадцатый
удар...
И что же – старый столь
же стар,
И нищий нищ, как в
прежний срок,
И одинокий – одинок...
Правдиво время – верен
счет!
Но жизнь проходит, жизнь
течет,
Клоня-склоняясь в прах и
тлен
Без новизны, без
перемен...
МАЯТНИК
В тягостном сумраке ночи
немой
Мерно качается Маятник
мой,
С визгом таинственным,
ржаво скрипя,
Каждый замедливший миг
торопя...
Будто с тоской по
утраченным дням
Кто-то, по древним
глухим ступеням,
Поступью грузной идет в
глубину,
Ниже, все ниже, – во
тьму, в тишину...
Будто с угрюмой мольбой
о былом
Сумрачный Кормчий
упорным веслом
Глухо, размеренно гонит
ладью
Вдаль, в неизвестную
пристань мою...
Призрак Галеры плывет да
плывет...
Дальше, все дальше, все
глуше поет
Скорбный и мерный,
отрывистый звон –
Шествие Часа в пустыне
времен...