Юргис Балтрушайтис. ГОРНАЯ ТРОПА. Часть I




Indi un altro vallon mi fu scoverto.
Dante.
To see a world in a grain of sand…
William Blake.
Af klarsynt dröm, af matt förnuft,
af eid och vatten, jord och luft!
Per Hallström
__________
Тогда мне открылась другая долина.
Данте Алигьери (ит.).
Увидеть мир в песчинке…
У. Блейк (англ.).
Из отчетливости сна, из утомленного ума,
Из огня и воды, земли и воздуха!
П. Хальстрем (шведск.).



АЛЬПИЙСКИЙ ПАСТУХ


По высям снегами
Увенчанных гор,
Как в радостном храме,
Блуждает мой взор…

По склонам их вечным,
С межи на межу,
С напевом беспечным
Я стадо вожу…

На светлых откосах
Все глубже мой хмель…
От неба мой посох,
От неба – свирель…

Вне смертной тревоги,
Как ясность ручья,
От Бога – о Боге –
И песня моя…

Он тайною вечной
Мой разум зажег
И зов бесконечный
Вложил в мой рожок…

И свят над горами
Звон плача его,
Как колокол в храме
Творца моего…



НЫНЕ И ПРИСНО

А. Скрябину


Все, что трепещет иль дремлет
В тайном кругу бытия,
Строго от века объемлет
     Мера моя.

Слитность и вздох одинокий,
Колос и цвет на лугу –
Смертные грани и сроки
     Я стерегу.

Тот, кто в незнаньи беспечен,
Тот, кто прозреньем томим –
Каждый незримо отмечен
     Знаком моим…

Правя земною игрою,
Вскинув-смиряя волну,
Я разрушаю и строю,
     Сею и жну.

Солнце в светающем небе,
Искра в ночной тишине –
Каждый раскрывшийся жребий
     Замкнут во мне.

Грянув, как молот суровый,
В вечном и тщетном бою,
Я расторгаю оковы,
     Цепи кую.

Мука влекомых на плаху,
Ласка мгновений людских,
Все умолкает по взмаху
     Крыльев моих!



ДРЕВНЕЕ СКАЗАНИЕ

То Edward Gordon Craig Esq.


Вначале был лишь сон весенний
     И тишина,
И не вскрывался трепет тени
     В судьбе зерна…

И в час расцвета, в час зачатий,
     Вступая в путь,
Еще без плача об утрате
     Вздымалась грудь…

Еще в кругу забвенной неги
     Текли часы,
И пили стройные побеги
     Алмаз росы…

Но рог, зовущий тайну к яви,
     Все звонче пел,
И дрогнул мир в лазурной славе,
     И день вскипел…

И – лишь дремавшая у Бога –
     Глухой волной,
Вошла великая тревога
     В простор земной…

И, тень познав, сквозь трепет боли,
     Вилась тропа –
Туда, где меркнет стебель в поле
     И ждет серпа…



ВОСХОЖДЕНИЯ

А. Скрябину


Плетусь один безлюдным перевалом,
Из света в свет – сквозь свет от вечных стен…
Неизреченно пламя в сердце малом
И тайный жар в душе неизречен!

Мгновения – как молнии… В их смене
Немеет вздох отдельности во мне…
И в смертной доле выше нет ступени,
И ярче нет виденья в смертном сне!

Ни жалобы, ни боли своевольной…
Ни ига зыбкой радости людской…
Лишь кроткий свет молитвы безглагольной,
И знание без мысли, и покой…

И снова дух, как пилигрим опальный,
Восходит в храм пророческой Молвы,
Где ширь земли – как жертвенник венчальный
Под звездным кровом Бога синевы, –

И где, вне смерти, тает в кротком свете,
В жемчужных далях бездны золотой,
Вся явь вещей и бренный труд столетий,
Как легкий дым кадильницы святой…



МОЛИТВА

С. А. Полякову


Забвенья, забвенья! Всей малости крова!
Всей скудной, всей жалкой отрады людской –
Усталым от дали пути рокового,
Бездомным, измученным звездной тоской!

Мгновенья покоя средь вихря мгновений –
Свершающим заповедь зыбкой волны,
Во мраке без искры, средь зноя без тени
Всей смертною кровью питающим сны!

Убежища бедной душе, осужденной
На горестный подвиг томленья в пыли,
И жребий изгнанья, и трепет бессонный
На вечном распутье в пустынях земли!

Ночлега влачащим свой посох железный
И боль и убожество смертной сумы,
И ждущим забвенья от выси, от бездны,
От горькой повторности света и тьмы!



КРУГ ВЕКОВЕЧНЫЙ

Валерию Брюсову


Близится ночь к рассвету…
Ясен шелест листвы…
Строится стебель к цвету,
Цвет лишь ждет синевы…

Ширит заря тревогу,
Зыбко искрясь в пыли…
Тянется сердце к Богу
С темным вздохом земли…

Льется, как пламя, в воды
Синий, радостный день –
Холит земные всходы,
В полдень, светлая тень…

Все, что цвело-боролось,
К часу тайного сна
Вскинулось ввысь, как колос,
С малой данью зерна…

Клонится путь к ночлегу,
Меркнет и тень и зной…
Слава дневному бегу!
Слава тайне ночной!



ВЕЧЕР В ГОРАХ

С. А. Полякову


Стелет, зыблет лунный прах
Тишь вечерняя в горах,
В сонном царстве вечных льдов,
Белых замков, городов…

Лишь средь каменных оград
Глухо воет водопад,
И белеют вдоль скалы
Пыльно взрытые валы…

Дремлют башни и зубцы…
Глухи храмы и дворцы,
И обходит их порог
Суета людских дорог…

У ворот их, строясь в ряд,
Стражи белые стоят,
И сверкает их броня
Зыбью лунного огня…

Стелет звездный свой простор
Тишь вечерняя средь гор,
Где раскрылся под луной
Мир и холод неземной…



МОЩЬ МАЛОСТИ

К. Бальмонту


Мыслю все чаще
В свете мгновенья –
Выше и слаще
Путь отреченья!

Замыслы ломки,
Счастие хило…
В серой котомке –
Правда и сила…

Думы безродных
В мире утраты
Знаньем свободных
Будут богаты…

В далях вселенной
Встретит бездомный
Мир неизменный,
Свет незаемный…

В пору недоли
В сердце усталом
Будут без боли
Слезы о малом…

Горечь тревоги
Воля осудит –
В смертной дороге
Смерти не будет!



КОЛОКОЛ

Валерию Брюсову


Высился, в славе созвучий,
С песней венчально-святой,
Колокол вещий, могучий,
В пламени утра литой…

В звоне на версты и мили,
В зове за смертный предел,
Сильный, гремел он о силе,
Тайный, о тайне гудел…

Много надежд заповедных,
Чаяний света во мгле
В трепете уст его медных
Стройно звучало земле…

Но, раздаваясь все строже,
Часа тоскующий крик
Отзвуком суетной дрожи
В вечное пенье проник…

Тайная горечь без срока
Утренний звон облекла,
И – зарыдав одиноко –
Стала проклятьем хвала…



ВЕЧЕРНЕЕ ВИНО

К. Бальмонту


Знаю цепи, помню крылья,
Миг победы, час господства,
Век бесплодного усилья,
Вечность пени и сиротства…

Помню золото рассвета,
Знаю дым и кровь заката,
Помню пламя, пламя цвета,
Трепетавшее когда-то…

Знаю, знаю кубок желчи,
Горечь смертного томленья,
Смертной жажды облик волчий,
Бледный призрак утоленья…

Знаю трепет солнца в пене,
Знаю гаснущие очи
И великие ступени
В беспредельность звездной ночи…



ГОРНАЯ ТРОПА

Alla Donna Еvа Kühn-Amendolа


Лишь высь и глубь!.. Лишь даль кругом… Напрасно
Дерзаю взглядом, в полдень, в час безгласный,
Хотя б на миг измерить круг земной
И все пыланье неба надо мной…

Лишь глубь… Лишь даль, где вьется путь мой малый,
Что я свершал, карабкаясь на скалы,
Хоть часто круты были грани их
Для слабых сил, для смертных ног моих…

Вот серый склон изведанный, откуда
Глядел я в ширь, возникшую, как чудо,
Чей пестрый мир уже неразличим,
Как все, что я считал в пути большим…

Вот часть стези, где слышал я впервые,
Как билась смерть о скалы вековые,
Сметая в дол, от грани облаков,
Утесы, зданья, кости смельчаков…

И снова даль! Мой взор уже бессилен
Проверить смену срывов и извилин,
Которых я почти не узнаю,
В безмолвии, где в полдень я стою…

И тщетно дух, от мига отрешенный,
За кругом круг, вскрывает мир бездонный,
Куда нельзя проникнуть светом в тьму
Тоске людской, гаданью моему…

И сколько б дум сознанье ни включало
В свой детский счет, их мера – лишь начало
Безмерности, где молкнут времена,
Как легким вихрем взрытая волна…



ПРИЗЫВ

А. Скрябину


Сквозь пыль и дым, и шум и звон
Взвивайся, Дух, прервав свой сон, –

И, весь – дыхание зари,
Над смертным жребием пари!

Над суетой сердец людских
И чахлою любовью их,

Над всем, что – горечь, трепет, бой,
Теряйся в бездне голубой,

И в синеве, где меркнет цвет,
Где ни луны, ни солнца нет, –

У зыбкой грани смертных дней,
За рубежом ночных теней

Увидишь Ты запретный край,
Где зреет звездный урожай, –

И – только пламя, только дух –
Рождаясь вновь, рождаясь вдруг,

Войдешь, тоскуя и любя,
Во храм Изгнавшего тебя!



ВИДЕНИЕ

А. Скрябину


Мелькает некий Храм святой
     Сквозь дым времен…
От мира огненной чертой
     Он отделен…

Его святые алтари –
     Как звездный щит,
Где ярче утренней зари
     Потир горит…

Все пенье наших дум и слов,
     Наш смертный жар,
В хвале его колоколов –
     Один удар…

От слуха скованных в пыли
     Их звон далек…
И ропот дня и гул земли
     Его облек…

И вечность горьких ступеней,
     Сквозь пыль, сквозь тьму,
Из мира скорби и теней
     Ведет к Нему.

И лишь ценою всех тревог,
     Всех слез, потерь,
Увидит мир Его порог,
     Откроет дверь…



ДНЕВНОЕ СИЯНИЕ

A Giovаnni Papini


В полдневный час, целуя алчно землю,
С молитвенной и трепетной тоской
Я славлю мир, и жребий свой приемлю,
И всякий долг, и всякий крест людской…

И знаю: –  свят труд молота и плуга,
И праздный цвет, и важный звон серпа,
И свет росы средь утреннего луга,
Как вся земная пестрая тропа…

Все та же явь: –  осенний вихрь над нивой
И стройный стебель в стройный час весны,
Седые думы старости ворчливой
И юных дней несбыточные сны…

Равно достойны света воздаянья –
Суровый пот к земле склоненных лиц,
В огне веков нетленные деянья
И мудрый лепет вещих небылиц…

Мгновенное и длительность без меры,
Объятое смятением и сном,
И зыбь полей, и в поле камень серый –
Живые зерна в колосе одном…



ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ

А Giuseppe Vаnnicolа


Желтеет колос – пробил срок!
Угрюмый раб, готовь оброк…
Кончая труд, и стон и дрожь,
Богатства Бога приумножь!

С молитвой руки ввысь воздень,
И что поил ты в долгий день,
И что лелеял в час зари –
В земную меру собери…

Свой вечный вздох, свой горький пот,
И трепет всех твоих хлопот,
Твой долг Небесному Царю,
Неси к святому алтарю…

И вспыхнув сам в костре твоем,
Твой дым над жертвенным огнем,
Как малый дар твоих полей,
В вечернем зареве разлей!



ЗАБВЕНИЕ


Смыкая две ели,
То быстро, то плавно,
Мелькают качели
В игре своенравной…

То вправо, то влево,
Со скрипом подбросят,
И юношу с девой
Из мира уносят…

Светло и раздольно
Паденье с размаха…
И сладко и больно
От счастья, от страха…

В волне заповедной
Грудь девы чуть дышит,
И юноша бледный
Не видит, не слышит…

Их носят качели
И в вихре и в дыме –
И солнце средь елей
Качается с ними…



ЗИМНЯЯ ДОРОГА

А Giovаnni Amendolа


Кончил в далях Бога
Вал свой шумный бег…
Зимняя дорога
Стелет тихий снег…

Миг и миг – две тени…
Равен часу час…
В их жемчужной смене
Искрится алмаз…

День и ночь средь снега –
Два глухих звена,
Два немых побега
Белого зерна…

Вскрыла в далях Бога
И в груди людской
Белая дорога
Белый свой покой…

Кротче вздох угрюмый
В блеске зимних дней…
Усыпляет думы
Ровный скрип саней…

Смутно и безбольно
Снится даль весны
В веяньи раздольной
Белой тишины.



ДЕРЕВО


Тянутся ветви к области горней,
К звездам в бестрепетной мгле…
Скрыты глубоко темные корни
Тайною сетью, в земле…

Не потому ли в пору недоли
Светит душе синева –
В свете беспечном, не оттого ли
Сумрачно шепчет листва!

В вешнюю пору, в час быстротечный,
В сладостный миг полноты,
Пир преходящий, пир вековечный,
Ярко пируют цветы…

В зимних сугробах скорбны побеги…
В зимних ветвях – тишина…
Сказка о солнце, сказка о снеге –
Два неразгаданных сна…

То-то с тревогой, в час изумрудный,
Зыблет сиянье росу!
To-то порою больно и трудно
В божьем великом лесу!



КОРМЧИЙ


В ярости бурь, в океане,
Старец седой у руля
Держит в бестрепетной длани
Жребий и бег корабля…

В строгом служении дали,
Вечны в случайности дней
Древние пальцы из стали,
Пламя под снегом бровей…

В беге сквозь пену, сквозь брызги,
Взрытые синею тьмой,
Строен в их свисте, в их визге,
Кормчий глухой и немой…

Только в смятении диком
Вскинутых к небу валов
Чудится, слитый с их криком,
Хохот проклятья без слов…

Волею, с бурей союзной,
Мчит молчаливый Старик
Утлый, громоздкий и грузный,
Дрожью охваченный бриг, –

Мощью, не знающей меры,
В море, не знающем дна,
Гонит Он трепет Галеры
К берегу мира и сна…



ДЫМ

А. Скрябину


В древнем храме Жертвы вечной,
     Пред волхвом седым,
Ярко пламя, бесконечно
     Реет легкий дым…

Точно зыбкий и ленивый
     Бег часов и лет,
Льются синие извивы,
     Зыбля тьму и свет…

Миг и век, струя святая
     Длит свой ток живой,
Строясь к солнцу, рея, тая,
     Слившись с синевой…

Носит в пламя Жрец упорный
     Смолы и елей,
Воск и чаши крови черной,
     И цветы полей…

В древнем храме вечной Дани,
     Точно зыбь в волне,
Тает плоть, теряя грани
     В жертвенном огне…

Реет пламя, неустанно
     Зыбля свет и тьму,
Завершая мир, венчанный
     В жертвенном дыму…



ВОЗВРАТ

С. А. Полякову


Брожу опять по старым ступеням
     И – только в миг иной –
Шепчу привет и свету и теням,
В далекий день мелькавшим предо мной…

Как новый сон, воскресла явь в былом,
Сплетая жизнь, ее покой и спор
В таинственный, таинственным жезлом
     Начертанный, узор…

И явен в часе жребий дней и лет,
     И меря вновь их дрожь,
Я узнаю, что гроба в мире нет,
И чувствую, что призрак смерти – ложь…

Как лик луны средь бега облаков,
Пылая, хмурясь, зыбок миг во мне,
Но дремлет быль в бессмертии веков,
     Как новый цвет в зерне…

Из вихря в вихрь, в просторе ледяном
     Скользит мой дух живой,
И я на час, на явь, что будет сном,
Беспомощно качаю головой!



БЫСТРОТЕЧНОСТЬ


Час – как легкая стрела…
Миг в нем – будто взмах крыла…
Вспыхнул свет, и снова мгла!

Ярки искры, век их мал!
Взрылся лист, что вихрь сорвал,
Покружился и – упал…

Час забвенья и беда,
Бег их, след их, череда –
Как на мельнице вода…

Хлынул вал, ударил в грудь,
Ослепил, и снова в путь,
Не успеешь зачерпнуть!

Как бы ни был сон глубок,
Оскудеет в малый срок –
Размотается клубок…

Как средь зыби бытия,
К солнцу взрытая струя,
Распадется жизнь моя!