* * *
Нет, мне песни иной не
запеть, не запеть, не запеть!
Только раз, только миг,
человеку все небо открыто.
И, мгновеньем одним –
все безмерное счастье изжито.
О, безмерное счастье!
иного не сметь, не уметь…
Нет, мне рощи иной не
любить, не любить, не любить.
Только раз, только миг
предстает обиталище рая.
В том зеленом саду –
там душа остается сгорая.
О, душа остается!
Остаться! Не жить… И не быть…
Нет, мне жизни иной не
узнать, не узнать, не узнать.
Только раз, только миг
брызжет ввысь ледяная громада.
Упадет – и уйдет – и
пустыню покинет прохлада…
О, пустыню покинет!
Покинуть! Не взять!.. И не дать!..
Июль 1910
* * *
Созданье слов моих и
музыка моя,
Тебя на вольный свет в
сей день я отпускаю,
Я вдунул Дух в тебя,
века его тая. –
Сегодня вольная помчится
песнь твоя,
Я знаю.
Сегодня ты вольна. Была
в тебе душа,
Душа была моя; я к ней
проникнул ухом,
И слушал рост ее, и
ускорял спеша…
Дух – от Меня, не мой, –
и с ним ты хороша,
Воздвигнуты в тебе и
тело и душа
Единым, вечным, Духом.
Через меня к тебе прошел
священный Дух –
И стала ты мне ночь,
сокровная, родная…
Пройдут года. И сын твой
выговорит вслух
– Я жить хочу, я сам. –
И передашь ты дух,
К тебе самой в сей день
дошедший через двух,
Ему, не зная…
1908
* * *
Два раза родятся
бессмертные люди,
А смертный – раз;
Родятся с извечной
мечтою о чуде;
За первым рожденьем –
кормленье у груди;
Вторым – экстаз.
Чтоб младший крестился
святою водою,
Нужны века:
Да старший расстанется с
бездной седою,
Да жизнью оденется вновь
молодою,
Да слово прочертит углем
над водою
Его рука.
1908
МОЙ
ЛАСКОВЫЙ СЫН
Индусы
удивляются самой постановке вопроса –
в европейской
философии: есть ли у нас душа.
По их мнению,
говоря «мы» мы тем самым и говорим:
«души» –
облекающиеся телом по временам.
Из лекции И. М. Масоловой (об Индии)
Мой ласковый сын, мой
задумчивый сын:
Как мал ты! Но как ты
хорош!
Я знаю, – а знаешь ли
ты? – не один
Ты век в этом мире
живешь.
Твои, в оторочке из
шелка ресниц,
Глаза из-под кручи чела
Глядят на лазоревый мир
без границ,
Забытый тобою дотла.
Души своей вольной
направил ты лёт
К чете своевольных
сердец –
И неба пред нами
раздвинулся свод,
И райский зажегся
дворец.
И бились единою дрожью
сердца,
И обе не смели взглянуть
На тот – развернувшийся
им без конца,
Пред ними пылающий –
путь.
А около них –
легковейной мольбой,
Нежней, чем цветочная
пыль,
Летал светозарный, – и
сладкой тоской
Их души тревожил – не ты
ль?
Не ты ли сказал им о
том, что «Пора».
Так надо. Так хочет
Господь.
Печаль по земле моя
слишком остра.
Довольно. Да стану я –
Плоть».
Мой радостный сын. Мой
застенчивый сын.
Как мал ты! И мал и
хорош!
Я знаю – но знаешь и ты:
не один
Ты век в этом мире
живешь.
И кто бы ты ни был
доныне, – всегда
Со мною твой образ
сплетал.
Наш ангел-хранитель –
который тогда
С тобою – душою летал.
Март 1912
МЛАДЕНЦУ
Благослови тебя Господь
на небесах:
Твой лобик выпуклый, и
вскинутые глазки,
Движенья нежных рук,
исполненные ласки,
И всех сияний дня отливы
в волосах;
И тельца сонного
откинутый изгиб,
Когда свое лицо
поднимешь от подушки;
И раковин ушных сквозные
завитушки,
И твой открытый смех, и
твой – уж горький – всхлип.
Будь мужествен, дитя.
Пусть малодушный страх
Пред здешней тяготой
тебе не будет ведом.
Улыбкой Землю встреть, с
ее кровавым бредом. –
Благослови тебя Господь,
на небесах.
Июль 1910
О ПОЭТЕ
К тебе пришел он,
радостный как бог.
Ты говоришь: «Вокруг него
– зараза.
Как под моим
бестрепетным он мог
Не опустить трепещущего
глаза!»
А он тебе: «Пускай не
встанет плоть
Преградой замутненною
меж нами!»
– Сегодня на душе его
Господь
Играл эфирно-легкими
перстами…
1910