ПОСВЯЩЕНИЕ
О, медиума странный взор!
Владычица нестройных звуков, грез!
Ты для меня и счастье, и позор:
Везде, всегда – в стихах, на ложе, в
перлах слез.
Ты – моря гордого безмолвное
рожденье!
Ты выплеснулась на берег волной,
И, окруженная взволнованной толпой,
С наивной радостью отвергнула
сомненье.
И душу чуждого и страстного народа
Душою чуткою постигла ты;
И вся была ты луч, безумье и мечты;
Ты – образ царственной звезды
Лучистого на небе хоровода.
Шопена полонез, как зеркало воды,
Ты отразить могла в загадочных
глазах.
Ты – в звуках, ты – в любви, в
мучительных мечтах.
Красивая и оскорбленная!
Ты спишь убитая, ты спишь
влюбленная.
Молю, безумная, молю, надменная,
Услышь рыдания, запечатленная!
Печать могильная пускай низринется,
И камень тягостный пусть
опрокинется!
Явись, бессмертная, явись,
прекрасная,
Явись влюбленному, как солнце,
властная!
Прими лобзания, прими моления.
Возьми для Вечности мои творения!
В массивных книгах с тяжкими краями
Полуистлевшие увидел я цветы;
Отныне будете моими вы друзьями,
Увянувших стеблей прозрачные мечты.
Я разгадаю в вас былых легенд
намеки,
Я вспомню девственный когда-то
аромат;
Как звезды, вы печальны, одиноки…
Ваш грустный сон – надломленный
возврат…
Полуистлевшие цветы и пряный аромат
дыханья,
Иссера-темные, шуршащие листы,
И шелестящие впотьмах воспоминанья!
Я вас люблю, осенние мечты!
Я вас люблю, стесненные томленья
парка!
Здесь тени прошлого и грусть
минувших дней,
Разбитые фигуры нимф, надтреснутая
арка,
И редкий ряд мелькающих огней.
Здесь трепет девственный смущенного
объятья,
Здесь – грезы, здесь – любовь, здесь
– смерть.
Минута красоты, мгновенье без
изъятья.
Здесь отражается немеющая твердь.
Террасы шаткие ступени;
Увянувший безвременно букет;
Как жарко! Сколько томной лени!
Нет шороха. Ни капли влаги нет.
Здесь плющ и нежная гвоздика;
Прошедших ласк угаснувший рассвет;
Здесь грациозная густая повилика;
Нет шелеста. Безумной грезы нет.
Когда-то вздохи слышались в долине, –
Влюбленной жизни сладкий бред!
Увяло все в печальном, тяжком
сплине.
Нет шепота. Любовной сказки нет.
Тяжелые камни, ограды и стены,
Торжественных сводов надменный
гранит;
Изгибов, карнизов красивые смены:
Все в смутном раздумье сурово
молчит.
В зиянии черном слепой амбразуры,
И в жесткой улыбке угрюмых камней,
И в торсе разбитой когда-то фигуры –
Мне чудится прошлое канувших дней.
И диск окровавленный – цвет
вырожденья –
Пятном отражается в сепии скал;
И древности гордой седые виденья
Сверкают меж камней…
Среди безмолвия, под сводами, меж
арок,
Брожу отравленный к безмолвию
враждой.
На плитах от луны железный отблеск
ярок,
Печальный отблеск бездн, дрожащий и
седой.
Какая тишина предвечных обещаний!
Я слышу отзвуки робеющих шагов,
Я сердце чувствую былых
воспоминаний, –
И взоры мертвые угаснувших богов.
У тени я прошу: коснись меня рукою!
И чую на лице прикосновенье рук…
Объятый я стою безумною тоскою;
Душой стремлюсь уйти от
сладострастных мук.
Раскалились камни в знойности лучей,
И смесились краски побелевших стен;
Знаю я бессонные странности ночей
И люблю горячность беззаветных смен.
Жгучая истома лень в окно струит.
Нежится под сводом, зыблется в
тенях;
Тени засыпают и просвет блестит;
Ночью все смешалось, то что было в
днях.
Лунность безлучистая, непонятный
свет, –
И ленивых линий безраздумный сон;
Взгляды и улыбки, полуяркий цвет;
Полуслов намеки, полувнятный тон.
Посвящаю Нюре
Было ярко, безумно, светло;
По лазури скользил наш челнок;
Чайки белой сверкало крыло;
Свод небес был бездонно-глубок.
Ночь была, но казалось, что день
Раскрывает объятья свои;
Странных точек неясная тень
Колебала речные струи.
И река распростерлась меж скал,
Как владычица светлых ночей;
Ветерок, набегая, шептал
Сказки северных, властных лучей.
И смущенный дощатый наш челн;
И воды искушающий плеск;
И нестройных зыбление волн:
Было все – неразгаданный блеск.
Я помню этот переулок
И зыбкий ряд трепещущих огней,
Бессонное томление прогулок
В прохладной тишине внимательных
ночей.
Какие жадные, глубокие объятья!
Безумно-странные, немые небеса,
И счастье сладкое – без крови, без
изъятья –
И внятно-страстные признанья,
голоса.
Я не забыл весны смущенное волненье,
Томительную дрожь раскрывшихся
страстей, –
И чары юности – роскошное забвенье
Страданья тяжкого, изломанных путей.