*
* *
Облака – вокруг,
Купола – вокруг,
Надо всей
Москвой
Сколько хватит
рук! –
Возношу тебя,
бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!
В дивном граде
сем,
В мирном граде
сем,
Где и мертвой –
мне
Будет радостно,
–
Царевать тебе,
горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!
Ты постом говей,
Не сурьми бровей
И все сорок –
чти –
Сороков церквей.
Исходи пешком –
молодым шажком! –
Все привольное
Семихолмие.
Будет твóй
черед:
Тоже – дочери
Передашь Москву
С нежной
горечью.
Мне же вольный
сон, колокольный звон,
Зори ранние –
На Ваганькове.
31 марта 1916
*
* *
Четвертый год.
Глаза, как лед,
Брови уже
роковые,
Сегодня впервые
С кремлевских
высот
Наблюдаешь ты
Ледоход.
Льдины, льдины
И купола.
Звон золотой,
Серебряный звон.
Руки скрещены,
Рот нем.
Брови сдвинув –
Наполеон! –
Ты созерцаешь –
Кремль.
– Мама, куда –
лед идет?
– Вперед,
лебеденок.
Мимо дворцов,
церквей, ворот –
Вперед,
лебеденок!
Синий
Взор – озабочен.
– Ты меня
любишь, Марина?
– Очень.
– Навсегда?
– Да.
Скоро – закат,
Скоро – назад:
Тебе – в
детскую, мне –
Письма читать
дерзкие,
Кусать рот.
А лед
Всё
Идет.
24 марта 1916
*
* *
По дорогам, от
мороза звонким,
С царственным
серебряным ребенком
Прохожу. Всё –
снег, всё – смерть, всё – сон.
На кустах
серебряные стрелы.
Было у меня
когда-то тело,
Было имя, – но
не все ли – дым?
Голос был,
горячий и глубокий…
Говорят, что тот
голубоокий,
Горностаевый
ребенок – мой.
И никто не видит
по дороге,
Что давным-давно
уж я во гробе
Досмотрела свой
огромный сон.
15 ноября 1916
*
* *
– Марина!
Спасибо за мир!
Дочернее
странное слово.
И вот –
расступился эфир
Над женщиной
светлоголовой.
Но рот напряжен
и суров.
Умру, – а
восторга не выдам!
Так с неба
Господь Саваоф
Внимал молодому
Давиду.
Cтрастной понедельник 1918
*
* *
Не знаю, где ты
и где я.
Те ж песни и те
же заботы.
Такие с тобою
друзья!
Такие с тобою
сироты!
И так хорошо нам
вдвоем:
Бездомным,
бессонным и сирым…
Две птицы: чуть
встали – поём.
Две странницы: кормимся
миром.
*
* *
Дорожкою
простонародною,
Смиренною,
богоугодною,
Идем –
свободные, немодные,
Душой и телом –
благородные.
Сбылися древние
пророчества:
Где вы –
Величества? Высочества?
Мать с дочерью
идем – две странницы.
Чернь черная
навстречу чванится.
Быть может –
вздох от нас останется,
А может – Бог на
нас оглянется…
Пусть будет –
как Ему захочется:
Мы не
Величества, Высочества.
Так, скромные,
богоугодные,
Душой и телом –
благородные,
Дорожкою
простонародною –
Так, доченька, к
себе на родину:
В страну Мечты и
Одиночества –
Где мы –
Величества, Высочества.
<1919>
*
* *
Молодой
колоколенкой
Ты любуешься – в
воздухе.
Голосок у ней
тоненький,
В ясном куполе –
звездочки.
Куполок твой
золотенький,
Ясны звезды –
под лобиком.
Голосочек твой
тоненький,
Ты сама
колоколенка.
Октябрь 1918
*
* *
В шитой серебром
рубашечке,
– Грудь как
звездами унизана! –
Голова –
цветочной чашечкой
Из серебряного
выреза.
Очи – два
пустынных озера,
Два Господних
откровения –
На лице,
туманно-розовом
От Войны и
Вдохновения.
Ангел – ничего –
всё! – знающий,
Плоть – былинкою
довольная,
Ты отца
напоминаешь мне –
Тоже Ангела и
Воина.
Может – всё мое
достоинство –
За руку с тобою
странствовать.
– Помолись о
нашем Воинстве
Завтра утром, на
Казанскую!
18 июля 1919
*
* *
Упадешь –
перстом не двину.
Я люблю тебя как
сына.
Всей мечтой
своей довлея,
Не щадя и не
жалея.
Я учу: губам
полезно
Раскаленное
железо,
Бархатных ковров
полезней –
Гвозди – молодым
ступням.
А еще в ночи
беззвездной
Под ногой –
полезны – бездны!
Первенец мой
крутолобый!
Вместо всей моей
учебы –
Материнская
утроба
Лучше – для тебя
была б.
Октябрь 1919
*
* *
Когда-нибудь,
прелестное созданье,
Я стану для тебя
воспоминаньем.
Там, в памяти
твоей голубоокой,
Затерянным – так
далеко – далёко.
Забудешь ты мой
профиль горбоносый,
И лоб в апофеозе
папиросы,
И вечный смех
мой, коим всех морочу,
И сотню – на
руке моей рабочей –
Серебряных
перстней, – чердак – каюту,
Моих бумаг
божественную смуту...
Как в страшный
год, возвышены Бедою,
Ты – маленькой
была, я – молодою.
*
* *
Консуэла! –
Утешенье!
Люди добрые, не
сглазьте!
Наградил второю
тенью
Бог меня – и
первым счастьем.
Видно с ангелом
спала я,
Бога приняла в
объятья.
Каждый час
благословляю
Полночь твоего
зачатья.
И ведет меня –
до сроку –
К Богу – по дороге
белой –
Первенец мой
синеокий:
Утешенье! –
Консуэла!
Ну, а раньше –
стать другая!
Я была
счастливой тварью!
Все мой дом
оберегали, –
Каждый под
подушкой шарил!
Награждали – как
случалось:
Кто – улыбкой,
кто – полушкой…
А случалось –
оставалось
Даже сердце под
подушкой!..
Времячко мое
златое!
Сонм чудесных
прегрешений!
Всех вас вымела
метлою
Консуэла –
Утешенье.
А чердак мой
чисто мéтен,
Сор подобран –
на жаровню.
Смерть хоть сим
же часом встретим:
Ни сориночки
любовной!
– Вор! –
Напрасно ждешь! – Не выйду!
Буду спать, как
повелела
Мне – от всей
моей Обиды
Утешенье –
Консуэла!
Москва, октябрь 1919