Дочери моей Ариадне –
Венецианским ее глазам.
ДВА СЛОВА О ТЕАТРЕ
Театр не благоприятен для Поэта
И Поэт не благоприятен для Театра.
Гейне.
Не
чту Театра, не тянусь к Театру и не считаюсь с Театром. Театр (видеть глазами)
мне всегда казался подспорьем для нищих духом, обеспечением для хитрецов породы
Фомы неверного, верящих лишь в то, что видят, еще больше: в то, что осязают. –
Некой азбукой для слепых.
А
сущность Поэта – верить на слово!
Поэт,
путем прирожденного невидения видимой жизни дает жизнь невидимую (Бытие). Театр
эту – наконец – увиденную жизнь (Бытие) снова превращает в жизнь видимую, то
есть в быт.
Театр
я всегда чувствую насилием.
Театр
– нарушение моего одиночества с Героем, одиночества с Поэтом, одиночества с
мечтой, – третье лицо на любовном свидании.
И
то, что окончательно утверждает правоту Гейне и мою: в минуты глубокого
потрясения – или возносишь, или опускаешь, или закрываешь глаза.
«Но
пишете же, однако, пьесы!» – Это не пьеса, это поэма, – просто любовь: тысяча
первое объяснение в любви Казанове. Это так же театр, как я актриса.
Знающий
меня – улыбнется.
Москва, октябрь 1921 г.
М.Ц.
ЛИЦА:
ДЖАКОМО
КАЗАНОВА ФОН СЕГАЛЬТ, ныне библиотекарь замка Дукс, 75 лет, «Que suis-je? Rien.
Que fus-je? Tout» («Чем стал я? Ничем. Чем был я? Всем» (фр.).).
ВИДЕРОЛЬ,
домашний поэт. Смесь амура и хама. Зол, подл, кругл, нагл, 20 лет.
ДВОРЕЦКИЙ,
покровитель и сподвижник Видероля.
КАПЕЛЛАН,
жировой нарост, в летах.
СТАРЫЙ
КАМЕРДИНЕР КНЯЗЯ ДЕ ЛИНЬ, к дворне непричислимый.
ДВОРНЯ:
ПОВАР
МОЛОДОЙ
КАМЕРДИНЕР ГРАФА
САДОВНИК
ПЕРВАЯ
СУДОМОЙКА
ВТОРАЯ
СУДОМОЙКА
ПОРТНОЙ
ЕГЕРЬ
ПРАЧКА
ЛАКЕЙ
Кухня в замке графа
Вальдштейна, в Дуксе. Поздний вечер. Лето 1799 года.
П е р в а я п о с у д о м о й к а
Ох-ох-ох-ох!
В который раз!
Чуть
перемоешь – снова грязь!
Беда
родиться судомойкой!
В т о р а я п о с у д о м о й к а
Да,
веселее бы за стойкой
В
трактирчике.
П е р в а я п о с у д о м о й к а
Еще в своем!
В т о р а я п о с у д о м о й к а
Военных
угощать настойкой!
Л а к е й
Всегда
в презренном мире сем
Бабье
останется бабьем!
Уж
я на этот раз натаскан:
Червь
сахаром посыпан – съест!
Семь
пирогов в один присест,
И
на покой – с гусарской каской!
П е р в а я п о с у д о м о й к а
И
врете!
Л а к е й
Дай-ка пирожок!
П е р в а я п о с у д о м о й к а
В
уланах у меня дружок.
Как
размахнется вострой саблей!
П о в а р
Как
ужинали нынче?
Л а к е й
Слабо.
Воздержанные
времена!
Чай,
половину каплуна
Сюда
стащил бы…
П о в а р
Для позору
Моих
седин!
Л а к е й
Каб наш обжора,
Сей
толкователь облаков,
Не
потрудил над ним клыков.
(Показывает
пустое блюдо)
Что
– чисто?
П о в а р
Не едок, а чудо!
Л а к е й
Еще
спасибо, что хоть блюдо
Оставил.
Ото всех приправ
Хоть
памятка б осталась!
С а д о в н и к
Граф
Сам
виноват – такое терпит!
Л а к е й
Граф,
доложу вам, рад до смерти!
Разов
пятнадцать: «Удостой!»
Подкладывал
своей рукой.
Одной
начинки двадцать ложек!
Тот
съест, а граф еще подложит,
Тот
съест, а граф подложит вновь.
(Передразнивая)
«Две
вещи согревают кровь:
Хороший
ужин – и любовь!»
И
косточки потом обгложет.
П е р в а я п о с у д о м о й к а
Ну,
уж с любовью!
В т о р а я п о с у д о м о й к а
Не скажи!
Глаза-то,
милый, как ножи
Кинжальные!
Л а к е й
Сказала! – Угли!
Углищи!
В т о р а я п о с у д о м о й к а
А уж больно смуглый, –
С
рожденья? Или просто грязь?
П р а ч к а
Нет,
девки, это отродясь.
Намедни,
доложу вам, сваты,
Сует
мне в руку три дуката,
Чтоб
людям не сказавшись, знать,
Ему
бельишко постирать –
До
завтрашних гостей.
Л а к е й
Бродяжка!
П р а ч к а
Всего-то
счетом – три рубашки.
Четвертая
на нем. – Белье! –
Одна
лишь слава. – Так, рванье.
Чуть
между пальчиков потрите,
Все
и останется в корыте.
Так
и не знаю уж, как быть.
В т о р а я п о с у д о м о й к а
Его
бы можно зачинить!
П р а ч к а
(оскорбленно)
Я
не охотница до клочьев!
Л а к е й
А
он с тобою в уголочках
Не
шепчет?
В т о р а я п о с у д о м о й к а
(хихикая)
Я не из княжон.
Л а к е й
Ну,
девка, это не резон.
Скажи:
не по зубам скорлупка!
Гоняется
за каждой юбкой.
П е р в а я п о с у д о м о й к а
(на лакея)
Положим,
что не он один.
Л а к е й
Всех
по порядку наградим.
Красавица!
Возня.
П р а ч к а
Тому три года
Ни
девке не давал проходу!
А
семьдесят с хвостом годов!
Охотник
до таких трудов!
Не
брезговал и нашей кофтой.
В т о р а я п о с у д о м о й к а
А
из каких он городов-то
Сюда
к нам прибыл?
Л а к е й
Изо всех.
Как
тот библиотекарь-чех
Вконец
спился, стал книжку – кружкой,
А
кружку – книжкой звать, – с дерюжкой
Вот
с этой – граф к нам прикатил.
Сперва
с ним вместе ел и пил,
Сам
первый кланялся…
В т о р а я п о с у д о м о й к а
Забава!
С а д о в н и к
Сегодня
в парке косят трáву, –
Граф
приказал. Вдруг: «Кто таков?
Не
трогай, говорит, цветов!»
Я
так и сяк. – «Не трогай, тресну!»
–
Для пользы клумб, мол, дескать, тесно
Другим
цветам от них, глушат
Садовые…
А он ушат
С
водой – как схватит: «Все мне любы,
Кричит,
цветы!» Я думал – зубы
Повыбьет.
– «Вот тебе оршад!»
И
весь мне, на плечи, ушат!
Как
пес промок! – Дойдет до драки!
Е г е р ь
А
мне вчерась: «Чего собаки
Всю
ночь провыли под окном?
Ты
виноват!»
П о р т н о й
Ко мне с сукном
Пристал,
чего ему кредиту
Не
открываю.
Е г е р ь
Ух, сердитый!
Так
нынче взором и ожег:
Нарочно,
мол, трублю в рожок
Под
окнами его, чтоб спать он
Не
мог…
П о в а р
А уж силен да статен, –
С
таким не свяжешься!
Е г е р ь
Ерой!
П о в а р
Вчерась
горячею порой
Подходит
с видом монумента:
–
Подай мне, говорит, поленту! –
Гремит,
как целый эскадрон.
–
Чего-с? – И блюдо макарон!
Подохнешь
тут от ваших тушей
Свиных,
кишки у вас – не души!
От
ваших пуншей и попов,
Окороков
и дураков! –
Каков?
Л а к е й
А нынче с капелланом
Связался,
все дородным станом
Его
корил: клохтун, толстун,
Не
капеллан вы – а каплун!
Хохот.
Вас
бы на вертеле зажарить!
П р а ч к а
Безбожник.
С а д о в н и к
Раза три бы вдарить
По
морде!
П о в а р
Ишь зазнался, голь!
М о л о д о й к а м е р д и н е р
(входя)
Честной
компании хлеб-соль!
О б е с у д
о м о й к и
(сразу)
Герр
Йозеф!
М о л о д о й к а м е р д и н е р
(ломаясь)
Наконец у цели!
Все
графа провожал в постелю.
Совсем
уж проводил – стучат.
Пожалуйте-с!
– Сам Чертов Ад
Пожаловал:
«Не уважают –
Теснят
– обходят – уезжаю».
(Передразнивая)
«В
зловонии навозных куч
Орлу
не место. – Вот вам ключ
От
родовой библиотеки,
Вот
ключ от рукописей…»
С а д о в н и к
Экий
Наглец!
М о л о д о й к а м е р д и н е р
Уж граф и так и сяк.
–
Бездарнейший из всех писак.
Меня,
кричит, рифмует с чертом!
Лакей
на той неделе тортом
Обнес…
Дворецкий ваш в упор
Шутом
назвал… Дворецкий – вор
У
вас, – все погреба расхитил!
Я
барскому добру хранитель,
Не
потерплю… Мне сам король
Людовик
доверял контроль!
Меня
сам Понятовский в Польше
До
звезд возвысил… – Дальше – больше…
–
Служу вам из последних сил…
Н е с к о л ь к о г о л о с о в
А
граф?
М о л о д о й к а м е р д и н е р
(смеясь)
Прощения просил.
В
неделю восемь раз.
П о в а р
Умора.
С а д о в н и к
Вот
заслужили командора!
С т а р ы й к а м е р д и н е р
(неожиданно
выступая из темноты)
А я
вам, люди, доложу:
Весь
век по господам служу,
Не
пивовар из пивоварен –
Зря
осуждать: хороший барин!
Взрос
не в мужицких сапогах.
А
коль сейчас не при деньгах,
Так
это не позор, а горе,
А
здесь и честь, где вор на воре,
Где
и вельможи спину гнут.
Горба
не выгнет, как верблюд
За
хлебцем, – своего предложит!
Он
да мой барин – вот вельможи!
А
все другие – тьфу!
М о л о д о й к а м е р д и н е р
Старик!
Смотри,
повешу за язык!
С т а р ы й к а м е р д и н е р
Цыц,
мелюзга!
М о л о д о й к а м е р д и н е р
Молчи, холера!
С т а р ы й к а м е р д и н е р
И
вся старинная манера…
Как
кланяется!
– Что
твой князь!
А
все другие – мелочь, мразь,
Так,
срамота…
М о л о д о й к а м е р д и н е р
Молчать, Иуда!
С т а р ы й к а м е р д и н е р
Разряженные
лизоблюды!
Ублюдки!
Входит Д в о р е ц к
и й об руку с В и д е р о л е м. В и д е р о л ь присаживается к судомойкам.
Д в о р е ц к и й
(грозно)
Что это за рев?
Кто
у плиты из поваров?
П о в а р
(вставая)
Я.
Д в о р е ц к и й
Что хозяин в кухне – повар,
Ты
знаешь?
П о в а р
Знаю.
Д в о р е ц к и й
Громкий говор
Под
кровлей замка воспрещен.
Оберегать
господский сон
Кто
должен?
П о в а р
Слуги.
Д в о р е ц к и й
То-то: слуги!
Что
ж разорались как белуги!
Кто
начал?
М о л о д о й к а м е р д и н е р
(на Старого)
Он!
Д в о р е ц к и й
Так ты? – Скоты!
С т а р ы й к а м е р д и н е р
Милейший,
старикам на ты
У
нас не говорят в Париже.
Д в о р е ц к и й
Париж
– далёко, крепость – ближе,
Молчать!
С т а р ы й к а м е р д и н е р
Хозяин мне один:
Фельдмаршал
князь де Линь. Аминь.
Д в о р е ц к и й
(сжимая
кулаки)
А я
здесь…
С т а р ы й к а м е р д и н е р
Хоть султан турецкий, –
Мне
дела нет!
Д в о р е ц к и й
Я здесь – дворецкий!
С т а р ы й к а м е р д и н е р
(невозмутимо)
Себе
– дворецкий, мне – дурак,
Так,
прихлебатель из дворняг.
Мое
почтенье!
(Не торопясь
выходит)
Д в о р е ц к и й
(в
бешенстве)
Ишь, подагра
Ходячая!
Постой-ка – шваброй
Всю
спесь с тебя сшибу, бахвал!
(Кому-то, в
темный угол кухни)
Эй,
Стеффен, за вином, в подвал,
А
ты, Ханс-Йорг, за капелланом!
–
Марш по домам!
Все расходятся.
Займемся планом
Атаки.
Впереди успех.
Друг
Видероль, ты не из тех,
Пиитов
допотопной расы,
Боящихся
махнуть с Пегаса
В
раздолие земных трясин.
В и д е р о л ь
(отмахиваясь)
Помилуйте!
Я не Расин
И
не Корнель!
Д в о р е ц к и й
Тогда – час добрый!
Мне
лично веселей бы ребра
Ему
переломать, но граф
Шутить
не любит. Зная нрав
Его
на этот счет суровый,
Решил
я герра Казанову
Другою
казнию казнить.
В и д е р о л ь
На
Богородице женить?
Д в о р е ц к и й
Нет.
В и д е р о л ь
Опоить ревенным корнем?
Д в о р е ц к и й
Нет.
В и д е р о л ь
Рукописи в ящик сорный?
Д в о р е ц к и й
Нет.
В и д е р о л ь
Соусник пролить на плешь?
Д в о р е ц к и й
(вынимая
из-за пазухи портрет Казановы)
Узнал?
В и д е р о л ь
Как не узнать? Все те ж
Глаза
– двойным костром полночным!
Должно
быть, сын его побочный
Иль
внук? По возрасту он дед.
Д в о р е ц к и й
Он
сам же в возрасте побед!
В и д е р о л ь
Красавца
не встречал такого!
Откуда?
Д в о р е ц к и й
Выкрал из алькова.
Еще
подружками не сыт, –
Вот
с юностью своей и спит!
Однако
же вернемся к казни:
Избить
нельзя: со старым князем
Дружит,
– заворожил шельмец!
Итак…
Входит Капеллан, в
сопровождении Слуги и бутылок.
Садись, святой отец!
(Видеролю)
Дальнейший
план, рукою детской
Ты
намаракуешь куплетцы.
Бутыль
– за строчку.
В и д е р о л ь
Меценат!
Д в о р е ц к и й
А
дальше – дамы извинят,
Мы
в обществе не блещем женском –
Повесишь
это совершенство
Над
дверью непотребных мест.
В и д е р о л ь
Для
привлечения невест?
Согласен!
Д в о р е ц к и й
Только поцветистей!
В и д е р о л ь
С
огнем такого куплетиста
Не
сыщете!
Д в о р е ц к и й
Озолочу!
В и д е р о л ь
Испытанному
рифмачу
Доверься!
Д в о р е ц к и й
Угодишь – удвою!
К а п е л л а н
Ведь
приходящих за нуждою –
Что
странников к святым местам!
Д в о р е ц к и й
В
лоск опозорим!
В и д е р о л ь
По рукам!
Товарищ!
К а п е л л а н
Дорогие дети!
Я в
сем союзе буду третий.
Где
выпивка, там мало двух.
Бог
Иегова – Бог сын – Бог дух.
(Возлагая
Видеролю на голову руки.)
Благословляю,
сын, на подвиг!
В и д е р о л ь
Так
по одной на строчку?
Д в о р е ц к и й
(растроганный)
Пó
две!
Печатается по: Цветаева М. «Конец
Казановы: Драматический этюд». М., «Созвездие», 1922