NOCTURNE
Месяц гладит камыши
Сквозь сирени шалаши…
Все – душа, и ни души.
Все – мечта, все –
божество,
Вечной тайны волшебство,
Вечной жизни торжество.
Лес – как сказочный
камыш,
А камыш, как лес-малыш.
Тишь – как жизнь, и
жизнь – как тишь.
Колыхается туман –
Как мечты моей обман,
Как минувшего роман…
Как душиста, хороша
Белых яблонь пороша…
Ни души, – и все
душа!
1908. Декабрь
О, греза дивная, мне
сердца не тирань! –
Воспоминания о прожитом
так живы.
Я на Квантун хочу, в мой
милый Да-Лянь-Вань
На воды желтые
Корейского залива.
Я в шлюпке жизненной
разбился о бурун,
И сердце чувствует
развязку роковую…
Я по тебе грущу, унылый
мой Квантун,
И, Море Желтое, я по
тебе тоскую!..
1904
Петербург
Запад
Погас…
Роса
Поддалась…
Тихо
В полях…
Ива –
Голяк…
Ветрится
Куст…
Зебрится
Хруст…
Ломок
Ледок…
Громок
Гудок…
Во мгле
Полотно
И склепа
Пятно…
1910. Октябрь
В протяжных стонах
самовара
Я слышал стон ее души.
Что было скрыто в песне
пара –
В протяжных стонах
самовара?
Венчалась ли она в
глуши,
Иль умирала дочь Тамара?
Как знать! Но в воплях
самовара
Я слышал вопль ее души.
1909. Июль
Мыза Ивановка
Е. А. Л.
Тому назад всего два
года
На этом самом берегу
Два сердца в страсти без
исхода,
Дрожали, затаив
тоску, –
Два женских сердца… Этой
дрожью
Трепещет берег до сих
пор…
…Я прихожу подъять свой
взор
На море, и у гор
подножья
Послушать благостную
дрожь,
Потосковать душой пустынной
Вновь о вине своей
невинной,
Где правду скрашивала
ложь…
1912. Август
Эстляндия, Иеве, Тойла
Дмитрию Крючкову
Я нежно хотел бы уснуть,
Уснуть, – не
проснуться…
Далеко-далеко уйти,
Уйти, – не
вернуться…
Хотел бы ее целовать,
Почти не целуя:
Словами, ведь, грубо
сказать,
Как тонко люблю я…
Ни страсти хочу, ни
огня,
И боли слиянья,
Чтоб телом к ней в тело
войти,
Войти без страданья…
Хочу я не тела ее,
Но лишь через тело
Прочувствовать душу могу
Всецело…
1911. Октябрь
Мои стихи – туманный
сон.
Он оставляет
впечатление…
Пусть даже мне неясен
он, –
Он пробуждает
вдохновение…
О люди, дети мелких
смут,
Ваш Бог –
действительность угрюмая.
Пусть сна поэта не
поймут, –
Его почувствуют, не
думая…
1909
(Маньчжурский эскиз)
Там, где нежно
колокольчики звенят
И при вздохе ветерка
поет фарфор,
Еду я, восторгом
искренним объят,
Между бархатных полей
и резких гор.
Еду полем. Там китайцы
сеют рис;
Трудолюбьем дышат
лица. Небеса
Ярко сини. Поезд с горки
сходит вниз.
Провожают нас раскосые
глаза.
Деревушка. Из сырца
вокруг стена.
Там за ней фанзы
приземисты, низки.
Жизнь скромна, тиха,
убога, но ясна –
Без тумана русской
будничной тоски.
Пасть раскрыл свою, на
нас смотря, дракон,
Что из красной глины
слеплен на фанзе.
Я смеюсь: мне грозный
вид его смешон.
Село солнце, спит
трава в сырой росе.
1905
Клубится дым при солнце
зимнем,
Несется в дебри паровоз;
Причудлив он в хитоне
дымном,
В хитоне смутном, как
хаос.
Снег лиловатого оттенка
Пылит под небом голубым.
Вдали темнеет леса
стенка,
А дым – как снег, и снег
– как дым.
1908. Декабрь
Лигово. Вагон
Умирала лилия
лесная…
К. Фофанов
Умерла она в пору
августа,
Когда зелень трав и
дубрав густа,
Когда в воздухе вкус
малиновый,
Когда ночь дрожит в тьме
осиновой.
Умерла она, ясно ведая,
Что такое смерть, храбро
следуя
За давнишними
пожеланьями
Молодой уснуть, с
колебаньями
Незнакомая… И правдивая,
И невинная, и красивая!..
Умерла она, сделав
грустно нам…
К ней путем идем, болью
устланным,
На могилу к ней,
одинокую,
Как она была, на
далекую…
Там помолимся о душе ее:
– Да прославится
имя твое!
1909. Июнь
В моей душе – твоих
строфа уст,
И от строфы бесплотных
уст
Преображаюсь, словно
Фауст, –
И звук любви уже не
пуст.
Как в Маргариту юный
Зибель –
В твой стих влюблен я
без границ,
Но ждать его не может
гибель:
Ведь ты – царица из
цариц!
1908. Ноябрь
Я люблю сердечно, безрассудно,
Безотчетно всю, как
есть, тебя!
Но за что люблю, я знаю
смутно,
А верней – совсем не
знаю я.
Как тебя целую! как
милую!
Ты со мной – смеюсь, а
нет – грущу…
Оттого тебя ведь и люблю
я,
Что любви причины не
ищу!..
1907
…То ненависть пытается
любить,
Или любовь хотела б
ненавидеть?..
Минувшее я жажду
возвратить,
Но, возвратив, боюсь ее
обидеть,
Боюсь его возвратом
оскорбить.
Святыни нет для сердца
святотатца,
Как доброты у смерти…
Заклеймен
Я совестью, и мне ли зла
бояться,
Поправшему любви своей
закон!
Но грешники – безгрешны
покаяньем,
Вернуть любовь –
прощение вернуть.
Но как боюсь я сердце
обмануть
Своим туманно-призрачным
желаньем:
Не месть ли то? не
зависть ли? сгубить
Себя легко, и свет небес
не видеть…
Что ж это: зло старается
любить,
Или любовь мечтает
ненавидеть?..
1908
Я погружу в букет
душистый
Лицо и душу погружу.
И лес ресниц твоих
пушистый,
Пушистый лес воображу.
Я озарял его, сжигая
Доверья хрупкие костры…
О, дорогая-дорогая
С душой любовницы-сестры!
Но то ушло, пришло
другое…
Того, что было, не
спасти…
О, дорогое-дорогое,
Мое далекое, прости!
Прости и ты, мой ангел
чистый,
Краса и гордость бытия!
Бросаю жизнь в букет
душистый,
И захлебнусь в букете я!
1910. Май
Мыза Ивановка
Я люблю тебя нежнее
Белой лилии,
Я пою тебя волшебней
Сказок фей.
Я беру тебя в аллее
Весь – воскрылие,
В поэтическом молебне
Чародей.
К груди грудь, во взоры
взоры!
Вешней лени я
Не осилю – ах, нет
мочи, –
Я в плену.
Мне мерещатся озера
Из томления.
В них все глубже, все
жесточе
Я тону.
1913. Май
Веймарн
Постарела
труженица-мельница
На горе стоит, как
богодельница;
Под горою
барышня-бездельница
Целый день заводит
граммофон
На балконе дачи; скучно
барышне:
Надоел в саду густой
боярышник,
А в гостиной бронза и
плафон.
Я смотрю, вооруженный…
лупою:
Граммофон трубой своею
глупою
Голосит, вульгаря и
хрипя,
Что-то нудно-пошлое, а
дачница,
В чем другом, но в
пошлости удачница,
Ерзает на стуле, им скрипя…
Крылья дряхлой мельницы
поломаны,
Но дрожат, в обиде,
внемля гомону
Механизма, прочного до
ужаса,
И пластинкам, точным до
тоски…
Ветра ждет заброшенная
мельница,
Чтоб рвануться с места
и, обрушася,
Раздавить ту дачу, где
бездельница
С нервами березовой
доски…
__________
От жары и «музыки» удар
меня,
Я боюсь, вдруг хватит, и
– увы!..
Уваженье к мельнице,
сударыня
Здесь она хозяйка, а не
вы!
1911. Лето
Дылицы
I
Да, я люблю твое
«люблю»!
Но мы уйдем туда, где –
лани,
Уйдем: здесь больно, я
скорблю.
Лишь там тебе, моей
Светлане,
Я расскажу, я распою,
Как я хочу твоих
желаний,
Как я люблю твое
«люблю»!
II
И тайный смех в твоих
слезах…
Твои глаза блестят, как
рыбки,
Но сердце – в смутных
голосах.
Ты в заблужденье, ты в
ошибке!
Топлю глаза в твоих
глазах, –
И снова – смех в твоей
улыбке,
И снова – грусть в твоих
слезах!
1910. Март
Мне тайно верится, что
ты ко мне придешь,
Старушка-девушка,
согбенная в позоре
И взором бархатя
затепленные зори,
Мне тайно верится – ты
бодро расцветешь.
Мне тайно верится – ты
все еще грустишь
О том, что сказано, о
том, что не успето…
О, разберись в пыли
истлевшего букета:
Один бы лепесток! –
и ты меня простишь,
Мне свято верится!..
1910. Февраль
Я пить люблю, пить
много, вкусно,
Сливаясь пламенно с
вином.
Но размышляю об одном
И не могу решить
искусно.
Да, мудрено решить мне
это
(И в этом вся моя
вина!):
Поэт ли хочет грез вина,
Вино ли просит грез
поэта?
1909
(Ария Лотарио)
Спи-усни, дитя-Миньона,
Улыбаяся шутя…
Спи-усни без слез, без
стона,
Утомленное дитя.
Замок спит, и спят
озера,
Позабудь скитаний дни,
С голубой надеждой взора
Незабудкою усни.
Сердце, знавшее уроны,
Зачаруй в уютном
сне, –
И растает грусть
Миньоны,
Как снежинка по весне.
1908. Ноябрь
Ал. Ал. Наумовой
Часто вы мне грезитесь
фиалкой –
Этим нежным, ласковым
цветком;
Иногда – таинственной
русалкой,
Воплощенной грезящим
умом.
Иногда – принцессой
кроткой, хрупкой,
Милосердной даже к
комару;
И всегда – свободною
голубкой,
Ввысь летящей к правде и
добру!
1907
Ее глаза, глаза газели,
Синеют в усиках ресниц.
Она опустит очи ниц,
И щеки вдруг зарозовели.
В устах змеящийся укус,
Лицо меняет беспрестанно.
И волосы, длиннее стана,
Немного приторны на
вкус.
Бескрылой похоти раба,
Она приниженно кичлива.
Эскиз готов. Пошлоречива
Моей натурщицы судьба.
1911. Июнь
Елизаветино
Вы стоите на палубе за зеркальною
рубкою
И грызете, как белочка,
черносливную косточку…
Вы – такая изящная и
такая вы хрупкая,
Вы похожи на девочку и
немного на ласточку…
Улыбаются весело два
матроса у румпела,
Капитан донжуанствует,
вам стихи декламируя,
О таинственном крейсере,
о голубке под куполом,
То чаруя Мореллою, то
Дарьяльской Тамарою…
1910
Карменсите
В тебе столько нежности
тихой,
Но, время бездумно
влача,
Ты скрыла ее под шумихой
Такого ж бездумного дня.
Но в каждом движеньи
плеча
И в склоне твоем над гречихой –
В тебе столько нежности
тихой…
О, если б она для меня!
1910
Саблино
Я приду к тебе, еврейка,
В звездном плеске сонных
струй.
Отворяй-ка поскорей-ка,
Отвори и не горюй!
За любовь плати любовью,
За измену отомсти:
По холмистому горбовью
Труп мой в озеро спусти…
1910
От Солнца я
веду свой древний род!
Мирра Лохвицкая
«От Солнца я веду свой
род!»
Сказала доблестная Саба.
В краю банана, змей и
краба
Жил впечатлительный
народ.
Царь слов обратно не
берет,
Когда звучат слова не слабо…
«От Солнца я веду свой
род!»
Сказала доблестная Саба.
Всегда венец! Всегда
вперед! –
Вот лозунг знойного
араба.
Но в небе грянула гроза
бы,
Когда бы смел
воскликнуть «крот»:
– От Солнца я веду
свой род!
1911
Твои горячие кораллы
Коснулись бледного чела,
Как сладострастная
пчела, –
И вот в душе звучат
хораллы.
Моя тоска меня карала,
И я не пел, и петь не
мог.
Но ты сняла с души
забрало
И с песни рыцарской –
замок.
Без жизни жизнь и сон
без сна
Теперь окончены. Весна
Моей любви поет и
трелит…
Спеши вдыхать весны
цветок,
Спеши! И радости поток
Нас захлестнет, но не
разделит!
1909
(октавы)
Посв. В. В. Уварову-Надину
1
Грустила ночь. При
чахлом свете лампы
Мечтала Ванда, кутаясь в
печаль;
Ей грезился дурман
блестящей рампы,
Ей звуков
захотелось, – и рояль
Ее дразнил прелюдией из
«Цампы»
Она встает, отбрасывая
шаль,
И медленно подходит к
пианино
Будить его от грезящего
сплина.
2
А ночь глядит в
растворенную дверь,
Вся трепеща и прислонясь
к веранде…
Как девушка взволнована
теперь!
Как дышит ночь душисто в
душу Ванды!
Мотив живит… И если б вечный зверь
Его услышал, если б
зверской банде
Он прозвучал, –
растроганное зло,
Хотя б на миг, любовью
мысль зажгло.
3
…О, чаровница-музыка,
тебе
Крылю восторг, пылаю
фимиамы!
О власти мысль внушаешь
ты рабе,
Ребенка устремляешь к
сердцу мамы,
Туманишь зло, зовешь
любовь к себе
И браку душ поешь
эпиталамы.
Тебе дано пороки
побороть,
Гармония, души моей
Господь…
1908. Ноябрь
Властитель умирал.
Льстецов придворных стая
Ждала его конца, сдувая
с горностая
Одежды короля пылинки,
между тем,
Как втайне думала:
«когда ж ты будешь нем?»
Их нетерпение заметно
королю
И он сказал, съев ломтик
апельсина:
– О, верные рабы!
Для вас обижу сына:
Я вам отдам престол, я
сердце к вам крылю! –
И только он
умолк, – в разнузданности дикой
Взревели голоса,
сверкнули палаши.
И вскоре не было у ложа
ни души, –
Лишь двадцать мертвых
тел лежало пред владыкой.
1911. Июль
Ст. Елизаветино, село Дылицы
У плотины
старой мельницы…
Леонид Афанасьев
Ваши милые мелодии,
Где воспели вы наш сад,
Как волшебные
рапсодии –
Души многих вдохновят.
Так любовна и так
красочна,
Друг мой, ваша акварель;
Целомудренна и сказочна,
Как на севере апрель.
Если снова на свободе я
Заберусь в мой старый
сад,
Приезжайте, – и
мелодии
Ваши снова зазвучат!
1908
Ты шел дорогою проезжей,
И был твой шаг
трудолюбив.
А я парил в лазури
вещей,
Весь мир в осколки
раздробив!
Ты робко пел и робко шел
ты,
Боясь прохожих обогнать…
Лист зеленел, потом стал
желтый, –
Зазеленеет ли? –
Как знать!
Ты изменил Луне и Нимфе,
Изменой поругав сердца…
Но пусть шалаш твой на
Олимпе –
Напротив моего дворца!
1910
Я родился в мае, в
месяце весеннем,
Звонком и веселом,
Шумном и душистом,
И сказали розы; «Мы тебя
оденем
Светлым ореолом –
Как молитва, чистым».
Улыбнулось солнце,
солнце засверкало,
Ласковым приветом
Чествуя рожденье;
Солнце загорелось,
запылало ало
И зажгло поэтом
С искрой вдохновенья!
Разодет цветами с
детской колыбели,
Я запел соловкой
Радостно и звонко,
Запечатлевая мир, где
все скорбели,
Юною головкой
И душой ребенка.
Время шло, – и
солнце потускнело в тучах,
Лаской не блестело,
Злоба песнь косила;
Опадали розы при ветрах
летучих,
Истомилось тело,
Притупилась сила.
Время шло… И радость
дней моих весенних
Растопилась в слезах,
Сердцу не внимая;
И теперь я плачу, плачу
на коленях
О погибших грезах,
Об измене мая!
1908. Февраль
В детстве слышал я
ночами
Звуки странного мотива.
Инструмент, мне
неизвестный,
Издавал их так красиво.
Кто играл? на
чем? – не знаю;
Все покрыто тайной
мглою;
Только помню, что те
звуки
Власть имели надо мною.
Их мотив был так чарующ,
Так возвышен, полон
ласок;
Вместе с тем печален,
страшен –
Описать его нет красок.
Я боялся этих звуков,
Их таинственного
свойства,
Но когда я их не слышал,
Я был полон
беспокойства.
Я любил, когда незримый
Музыкант играл ночами;
Я лежал в оцепененьи
С удивленными очами;
Я лежал в своей
кроватке,
Щуря глазки и, дыханье
Затаив, ловил так жадно
Их гармонию рыданья.
Звуков больше я не
слышу.
Что они мне предвещали?
Счастье ль в мире
равнодушья
Или горе и печали?
Не нашел себе я
счастья, –
Звуки горе мне напели:
Я боялся их недаром
С безмятежной колыбели.
А любил я их, мне
мнится,
Потому, что эти звуки
Мне сулили счастье в
смерти,
На земле напев лишь
муки.
Знает кто? быть может,
струны
Пели мне слова Завета:
«Кто страдает в царстве
мрака,
Насладится в царстве
света».
1903. 8 октября
Квантун, Порт Дальний
Струи лунные,
Среброструнные,
Поэтичные,
Грустью нежные, –
Словно сказка вы
Льетесь, ласковы,
Мелодичные
Безмятежные.
Бледно-палевы,
Вдруг упали вы
С неба синего;
Льетесь струями
Со святынь его
Поцелуями.
Скорбь сияния…
Свет страдания…
Лейтесь, вечные,
Бесприютные –
Как сердечные
Слезы жаркие!..
Вы, бескровные,
Лейтесь ровные, –
Счастьем мутные,
Горем яркие…
1908. Сентябрь
Как эта грустная
обитель,
Твое сердечко опустело.
Любовь, как ясный
небожитель,
В нем больше жить не
захотела.
И вот глаза твои
тоскливы,
Как эта грустная
обитель.
Они угрюмы и пугливы,
Когда увидят белый
китель.
Я понимаю: обольститель
Убил любовь в тебе
изменой,
Как эта грустная обитель
Вступает в бой с морскою
пеной!
Дитя, взгляни: волна
обратно
Бежит покорно. Так
Спаситель
Тебя хранит, – ты
благодатна,
Как эта грустная
обитель.
1908. Декабрь
С новолетьем мира
горя –
С новым горем впереди!
Ах, ни счастья, ни
отрады,
Ни сочувствия не жди!
Проследи печальным оком
Миновавшие года:
Не дождался от них
счастья, –
Не дождешься никогда.
А с какою ты надеждой
Им судьбу свою вверял,
Верил в сбыточность
мечтаний
И надеялся, и ждал.
Не ищи в унылой тундре
Ароматных ярких
роз, –
Не ищи любви и счастья
В мире муки, в мире
слез.
Не дождался – не
дождешься,
Боль была и есть в
груди…
С новолетьем мира
скорби –
С новой скорбью
впереди!..
1908. 2 января
Все те же краски, те же
типы
В деревьях, птицах и
цветах:
Как век назад – сегодня
липы,
Как век вперед – любовь
в мечтах.
Строй мирозданья
одинаков,
Почти разгадан, скуп и
плоск.
Но есть значение без
знаков,
Есть знак, расплывчатый
как воск.
1909. Июль
Мыза Ивановка
…То будет впредь, то было встарь…
Он полюбил Мечту,
рожденную мечтою,
И первую любовь,
заворожен святою
Своей избранницей,
принес ей на алтарь.
Но полюсом дышал ее
далекий взор,
От веянья его увяли в
сердце розы,
В глазах замерзли слезы…
И треснул форм Мечты
безжизненный фарфор!
Фарфоровые грезы!
1908. Апрель
Полна чарующих
разочарований
Весна в лесу:
Крестьянку в ало-синем
сарафане
На полосу
Хлебов, вчера посеянных,
жду в полдень,
Но –
И сыро, и темно,
И день так холоден…
1914. Июль
Мыза Ивановка
Цветы не думают о людях,
Но люди грезят о цветах…
Цветы не видят в
человеке
Того, что видит он в
цветке…
Цветы людей не
убивают –
Цветы садов, цветы
полей…
А люди их срывают часто!
А люди часто губят их!
Порою люди их лелеют,
Но не для них, а для
себя…
В цветах находят
«развлеченье»,
Души не видят у цветов…
Нет тяжелее и позорней,
Судьбы доступного
цветка!
Но есть цветы с иным
уделом:
Есть ядовитые цветы!..
Их счастье в том, что их
расцвета
Не потревожит человек…
1911. Февраль
Янтарно-гитарные пчелы
Напевно доили азалии,
Огимнив душисто-веселый
Свой труд в изумрудной
Вассалии.
1911. Июль
Дылицы
Зоюсе
В березовом вечернем
уголке
С тобою мы на липовой
скамейке.
И сердце бьется зайчиком
в силке.
Олуненные тени, точно
змейки,
То по песку, то по
густой аллейке
В березово-жасминном
уголке.
Жасмин – мой друг, мой
верный фаворит:
Он одышал, дитя, твое
сердечко, –
Оно теперь душисто
говорит,
Оно стрекочет нежно, как
кузнечик.
Да освятится палевый наш
вечер
И ты, жасмин, цветущий
фаворит!
1911
Эти люди не в
силах загрязнить то, что я любил
в тебе; их
слова падали подобно камням,
брошенным в
небо и неспособным смутить
ни на минуту
ясной его лазури…
М. Метерлинк.
Помнишь, Женя? –
это было в мае,
Года два, мой друг, тому
назад.
Если ты забыла, дорогая,
Не забыл, быть может,
старый сад.
Вечерело. Мы вдыхали
струи
Ветерка, обнявшего
сирень.
Что за речи! что за
поцелуи!
Что за чудный,
незабвенный день!
Подойдя задумчиво к сирени,
Ты роскошный сделала
букет
И сказала: Вот тебе от
Жени,
Получай, возлюбленный
поэт!
Засмеялась ласково и
нежно,
Я пьянел, вдыхая аромат.
Ты взглянула в очи мне
прилежно,
Прошептав: Мне грустно,
милый брат…
Вздрогнул я, склонился
на колени,
Я тебя, голубку, утешал
И тебе, моей любимой
Жене,
Губки, глазки, ручки
целовал.
…Мы расстались: мы с
тобой «не пара»,
Как сказали «добрые
друзья».
Но нельзя забыть
признаний жара
И тебя нельзя забыть,
нельзя!
И нельзя забыть былого
тени,
Эти раз любившие сердца,
Этот вздох, душистый
вздох сирени,
Эти ласки, ласки без
конца!
До сих пор, тревожа и
волнуя
Душу мне, палят мои уста
Эти, только наши,
поцелуи
Под охраной нашего
куста.
О, когда б вернулись
чувства мая,
Чувства наши светлые
назад!
Помнишь, Женя? помнишь,
дорогая?
Если ты забыла, помнит
сад.
1908. Февраль
Сердце мое, этот колос
по осени,
Сжато серпом бессердечия
ближнего,
Сжато во имя духовного
голода,
В славу нетленных устоев
Всевышнего.
Пусть же слепые жнецы,
бессознательно
Сжавшие сердце мне
многолюбивое,
Им напитаются с
мысленным отблеском
Радуги ясной, сулящей
счастливое.
1908. Август
Мыза Ивановка
Убийцей жизни, мысли
пробужденья,
Порывов светлых, воздуха
и грез –
Преступным городом –
убийцей вдохновенья –
Ползу среди ударов и
угроз.
Ползу без направленья,
без сознанья,
Без чувств, без глаз,
без слуха и без сил…
И шумом города смеется
мне Молчанье
Мертвее, безнадежнее
могил.
1908. Март
Петербург
Что такое – греза? Что
такое – греза?
Это мысль о розе. Но еще
не роза…
Что такое – греза? Что
такое – греза?
Это бархатисто-нежная
мимоза…
Что такое – греза? Что
такое – грезы?
Это серафима блещущие
слезы!
1909. Май
Мыза Ивановка
Счастье жизни – в искрах
алых;
В просветленьях мимолетных,
В грезах ярких, но
бесплотных
И в твоих очах усталых.
Горе – в вечности
пороков,
В постоянном с ними
споре,
В осмеянии пророков
И в исканьях счастья –
горе.
1907
П. А. Ларионову
Мне что-то холодно… А в
комнате тепло:
Плита натоплена, как
сердце нежной лаской.
Я очарован сна
загадочною сказкой,
Но все же холодно, а в
комнате тепло.
Рассудок замер. Скорбь
целует мне чело.
Таинственная связь
грозит своей развязкой,
Всегда мне холодно…
другим всегда тепло!..
Я исчервлен теплом, как
сердце – едкой лаской…
1909. Май
Мыза Ивановка
В кустах белоснежных
черемух
Принцесса веселая Мая
Уснула, с отрадой внимая
Весеннему щебету птиц,
И видит во сне голубая
Принцесса веселая Мая:
Пирует в лазурных
хоромах,
В сияньи восторженных
лиц,
Ее любимец давних лет
Царевич пылкий
Триолет!
1911. Май
К. М. Фофанову
Звезда любви – звездой
погаснет,
И где вы, светлые мечты!
И нет любви, и больше
вас нет…
Зачем, судьба, куешь меч
ты?
Лишь ты одно блестишь,
страданье,
Своей нетленной красотой
В людской улыбке и
рыданьи
Неугасимою звездой.
1908
Мыза Ивановка
В апреле природа все
юнее,
Но осенью боле
пригожа.
Царица осенняя, –
Юния, –
На Врубеля Музу
похожа…
Царица осенняя, –
Юния, –
Как лилия,
золотокрыла…
Чем ночь лиловее и
луннее,
Тем шире глаза
пораскрыла…
1912. Август
Веймарн
Ее сестра – ее портрет,
Ее портрет живой!
Пускай ее со мною нет,
Ее сестра со мной!
Я жду чарующего сна,
Надежду затая.
Пусть больше не моя она,
Ее сестра – моя!
1908
Мыза Ивановка
Уважать – это вовсе не
значит любить,
А любя, уважаешь
невольно!
Если чувства захочешь в
слова воплотить –
Воплощать никогда не
довольно!
Загляни ж мне в глаза, чтоб
любовь углубить,
Загляни
бархатисто-фиольно…
Говорить – это вовсе не
значит – любить,
А по взгляду узнаешь
невольно!..
1912. Март
В живой уют зеленых
кружев
Вошел я в мае всей
душой.
Я жаждал счастье
обнаружить,
Я верил… Было хорошо.
Тебя искал – везде,
повсюду,
А парк внимательно
следил…
Я все шептал: «Приди…
укутай…
Я верю… устаю… приди…»
Но ты не так же, нет! а
как же?
Да очень просто: ты не
так,
Не так, как я: ты – в
экипажах,
А мне болезнен каждый
шаг…
1910. Май
Павловск
Звезда горит звезде,
Волне журчит волна.
Но в ней, чего нигде:
Она собой полна!
Заплачет, – блещет
смех.
Смеется, – слышен
плач.
И грех ее – не грех,
И смерть ей не палач…
Пускай звезда к звезде!
Пускай к волне волна!
В ней нет, что есть везде,
И в этом – вся она!
1908
Зовут вас одинаково, но,
Боже,
Как обе вы
различны! – у одной
Каштановые волосы;
характер
Весенний, героический; в
глазах
Чертята прыгают, чертята
смеха,
И давят ангела
неутолимой скорби.
Вот первая из вас, и ты –
вдали.
Вторая – анемичная
блондинка,
Конфузливая, ровная; в
лице
Упорная и прозная
забота;
В губах – наивность,
чувственность, лукавь…
И ты – со мной. Вы обе,
это – я.
1912. Июль
Веймарн, мыза Пустомержа
Вы поселились весной в
Нидерландах,
Бодро и жизненно пишете
мне.
Вы на оплесканных морем
верандах,
Я же в колосьях при
ветхом гумне.
Милый! но Вы не
ошиблись, что волны
И за моим нарастают
окном:
Только не море, –
то ветрятся клены –
Волны зеленые, –
поле с овсом.
Вам – о полянах – на
море Немецком,
Мне же в полях – о
просторе морском:
В сердце поэта, – и
мудром, и детском, –
Неумертвима тоска о
ином…
1913. Август
Веймарн
Я в ранней юности любил
Эмара,
Очарование его
рассказов.
Моей фантазии, рабе
экстазов,
Дороже многого семья
омара…
Дороже многого душе
фантаста
Вы, краснокожие, и вы,
пампассы!
Все наши фабрики и все
лампасы
За вас отдал бы я, как
груз балласта.
Все дети города больны,
курносы,
Бездушны женщины,
мужчины грубы,
Вампиры в смокингах, в
пальто инкубы…
Бежим, мечта моя, бежим
в льяносы!
1910. Март
Грезить и плакать –
Плакать и грезить…
Больно и сонно,
Темень и склякоть…
Как пустозвонно
Пробило десять…
Плакать и грезить –
Грезить и плакать…
1908. Ноябрь
Знаком ли ты с щемящею
тоской
Унылых дней без
проблесков, без ласки.
Крылатых грез тускнеют краски,
И ты – один!.. чужой!
И к бездне роковой ведет
тебя стезя…
А можно б счастье знать,
волшебнее чар юга!..
Но, где искать тебя,
подруга?
И можно б, – да
нельзя!..
1908
Скромнее будь в
желаньях,
И воцарится мир:
Яд зависти к страданьям
Влечет ненастный мир.
О, зависть ненавистна
И рушит города…
Рай шепчет укоризну,
Ад манит в ворота.
Она заводит войны
И славу топчет в грязь,
И дерзко, и спокойно
Права клеймит, смеясь.
И материнской муки
Причиною она.
Поменьше грез от скуки,
И станет тишина.
1908. Сентябрь
Ее вниманье, как зефир,
Коснулось струн души
несчастного
И в ощущении прекрасного
Забыл, что я, как
правда, сир…
Забилось доброе во мне,
Запело ласковыми
струнами;
Я опьянел мечтами
юными
И впечатленьями вполне.
Грустят со мною вечера…
Как хороши мои
мучения!
В душе – горячее
течение,
В душе – счастливая
пора…
1907. 1 июня
СПб
Увижу ль Вас, я Вами
околдован,
В мечтах ли Вы, я грезой
упоен.
Ах, знали б Вы, как ум
мой очарован,
Когда Вы посещаете мой
сон.
Владычица мной
скованной короны.
Простите эти бледные
штрихи:
Изящны Вы – как музыка
«Миньоны»,
Как Мирры Лохвицкой стихи!
1908
Леса сосновые. Дорога
палевая.
Сижу я в ельнике, костер
распаливая.
Сижу до вечера, дрова
обтесывая…
Шуршит зеленая листва
березовая…
Пчела сердитая над
муравейниками,
Над мухоморами и над
репейниками,
Жужжит и кружится, злом
обессиленная.
Деревья хвойные. Дорогая
глиняная.
1911. Июнь
Елизаветино, Дылицы
Каждый раз, дитя, когда
увижу
Твоего отца,
Я люблю тебя и ненавижу
Без конца:
О тебе он мне
напоминанье,
О тебе укор…
И твоя любовь, твое
страданье –
Мой позор!
1908
(Квантунская элегия)
Грежу: пред мною
Балтийские воды,
Цвета лазури, все в
искрах – брильянтах,
Сердце в мелодиях,
страстных варьянтах,
Счастья, прощенья, любви
и свободы.
Разум мой ясен, светлы
мои мысли;
Все ощущенья невинны и
скромны.
Счастлив бедняга
гонимый, бездомный…
В дали вечерней – земля.
Остров? мыс ли?
Видишь? Что это? там,
кажется, люди?
Значит, там есть идеалу
преграда?
О, мне не надо людей!
мне не надо!
О, не будите страданий
вы груди!
Здесь так спокойно,
пустынно и дико;
Но, умоляю, еще хоть
минуту…
Если виновен, простите
вину ту
Лишь на мгновенье… Без
жалоб, без крика
После готов пострадать
за мгновенье…
Здесь наберусь я любви
всеобильной…
С духом подъятым и с
верой всесильной
После прощу вам за ваши
ж мученья!
1908. 5 августа
Квантун, Порт Дальний
__________
*Бухта «Виктория» в
Желтом море (прим. автора).
Плыву рекой, играющей и
быстрой,
В таких крутых лесистых
берегах,
Плыву один, и вспыхнувшею
искрой
Блестит любовь минутная
в мечтах.
Я поражен и слов не
нахожу я
Изобразить мой ужас, мой
восторг,
Что страсть во мне
проснулась и, бушуя,
С рассудком вновь
вступает в знойный торг!..
О неужель былые
увлеченья
И их финал – мучительный
кошмар –
Не загасили веру в
наслажденье
И страсть мою – как
буря, как пожар!
Но все равно: он выше
размышленья,
В душе моей сверкнувший
светлый луч!
Его ловлю и, если вновь
паденье,
Пускай паду, достигнув
новых круч.
1908
Мыза Ивановка
Случалось вам, я думаю,
не раз
Любить на миг спокойное
мерцанье
И задушевность
незнакомых глаз,
В которых нечто вроде
состраданья
Ласкало вас; и будь
счастливец вы,
Или гонимый жизнию
бродяга, –
Вам радостно… Не так ли
для травы
Мила росы сочувственная
влага?
1908
Мыза Ивановка
(Триолеты)
1
Идет весна, поет весна,
Умы дыханьем
кружит. –
Природа в миг
пробуждена!
Звенит весна! шумит
весна!
Весной никто не тужит!
Весною радость всем
дана!
Живет весна – живит
весна,
Весь мир дыханьем кружит!
2
Бегут ручьи, бурлят
ручьи!
Играют, пляшут воды!
Купает солнце в них
лучи!
Спешат, шумят, бурлят
ручьи,
Как радостные годы.
И под лучами, как мечи,
Лед рубят бешено ручьи,
Ревут, бушуют воды!
3
Чаруют, трелят соловьи,
Плывут струи сирени…
Тревожит душу зов любви,
Сирень, весна и соловьи…
Мечты о страстном плене…
Нет сна… желание в
крови…
Она – в мечтах… Ах,
соловьи!
Ах, томный бред сирени!
4
Вокруг – все жизнь,
любовь и свет,
Веселье, смех и розы!
Поет восторженно поэт
Весну, любовь, и жизнь,
и свет,
Живительные грозы,
И то поет, чего и нет!..
Простим ему – так весел
свет,
Так мелодичны розы!..
1908
Хоровод рифм
Как сладко дышится
В вечернем воздухе,
Когда колышатся
В нем нежных роз духи!
Как высь оранжева!
Как даль лазорева!
Забудьте горе Вы,
Придите раньше Вы,
Над чистым озером
В кустах акации
Я стану грез пером
Писать варьяции
И петь элегии,
Романсы пылкие
Без Вac – как в ссылке
я,
При Вас же – в неге я.
Чего ж Вы медлите
В румянце золота?
Иль страсть исполота,
Слова не бред ли те?
Луны луч палевый
Пробрался. Перепел
В листве эмалевой
Росу всю перепил.
С тоской сердечною
Отдамся музе я,
Со мной иллюзии,
Вы, мифы вечные.
Как нервно молнии
Сверкают змеями.
Пойду аллеями,
Поеду в челне я
По волнам озера
Топить бессилие…
Как жизнь без роз сера!
О если б крылия!
Орлом по сини я
Проплыл чудесною
Мечтой, уныние
Проклявши тесное.
Но лживы роз духи –
Мои иллюзии,
Души контузии –
Больней на воздухе.
Высь стала сумрачна,
Даль фиолетова,
И вот от этого
Душа от дум мрачна.
Все тише в пульсе я
Считаю маятник,
В груди
конвульсии, –
И счастью – памятник!
1907
Я помню: день смеялся
блеском
Июльских солнечных
лучей.
Форель заигрывала
плеском,
Как дева – ласкою очей.
Лес щебетал в расцветшем
гуле,
И вот пришли ко мне
певцы,
Они запели об июле,
И песнь неслась во все
концы.
Своею песней разукрасив
Плотину, мельницу и
парк, –
Уехал милый Афанасьев
Из-под ветвей зеленых
арк.
И вслед за ним вечерним
часом,
Под звуки гимна моего,
Ушел отмеченный Парнасом
1908. Октябрь
__________
*Псевдоним К. М.
Фофанова (прим. автора).