СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК: Мирра Лохвицкая. СТИХОТВОРЕНИЯ. ТОМ II (1896-1898)

AMORI ET DOLORI SACRUM

(Любви и страданию посвящается – лат.)

* * *

В кудрях каштановых моих

Есть много прядей золотистых, –

Видений девственных и чистых

В моих мечтаньях огневых.

Слилось во мне сиянье дня

Со мраком ночи беспросветной, –

Мне мил и солнца луч приветный,

И шорох тайн манит меня.

И суждено мне до конца

Стремиться вверх, скользя над бездной,

В тумане свет провидя звездный

Из звезд сплетенного венца.

ГИМН ВОЗЛЮБЛЕННОМУ

Пальмы листьями перистыми

Чуть колеблют в вышине;

Этот вечер снами чистыми

Опьяняет душу мне.

За горами темно-синими

Гаснет радужный закат;

Ветер, веющий пустынями,

Льет миндальный аромат.

Грозный там, в стране загубленной,

Он притих на склоне дня…

Мой желанный, мой возлюбленный,

Где ты? Слышишь ли меня?

Помня клятвы незабытые –

Быть твоею иль ничьей,

Я спешу к тебе, залитая

Блеском розовых лучей.

Тороплюсь сорвать запястия,

Ожерелья отстегнуть…

Неизведанного счастия

Жаждет трепетная грудь, –

Сбросить бремя жизни тягостной,

Прах тернистого пути.

О, мой светлый, о мой радостный,

Утомленную впусти!

Я войду в чертог сияющий,

Где, на ложе мирт и роз,

Ты покоишься, внимающий

Лепетанью райских грез.

Выну масти благовонные,

Умащу твою главу,

Поцелую очи сонные,

Грезы райские прерву.

Я войду в твой храм таинственный,

Ласки брачные готовь.

Мой прекрасный, мой единственный,

Утоли мою любовь!

ПОЛУДЕННЫЕ ЧАРЫ

Пустыня… песок раскаленный и зной…

Шатер полосатый разбит надо мной…

Сижу я у входа, качая дитя,

Пою я, и ветер мне вторит, свистя…

И вижу я – кто-то несется ко мне

На черном, как уголь, арабском коне,

Рисуясь на склоне небес голубом,

В чалме драгоценной с алмазным пером.

«Привет тебе, путник! В шатер мой войди,

Останься, коль долог твой путь впереди;

Я фиников лучших для гостя нарву,

И миррой твою умащу я главу.

Я мех твой наполню струею вина…

Властитель уехал, – войди, – я одна…

Привет тебе, гость мой, посланный судьбой,

Да внидут и мир и отрада с тобой!»

«Устал я, – он молвил, – и путь мой далек,

В край солнца и роз я спешу на восток…

Но некогда медлить… я еду… прощай!…

Один поцелуй лишь на счастье мне дай».

Прозрачную ткань отвела я с чела

И с тихим смущеньем к нему подошла…

И вот наклонился ко мне он с коня

И обнял так крепко, так жарко меня.

И кудри его благовонной волной

Закрыли мгновенно весь мир предо мной!..

Лишь очи, как звезды, сверкали во тьме

И страстные думы рождали в уме…

И слышалось будто сквозь облако грез:

«Умчимся, умчимся в край солнца и роз».

Но острым кинжалом мне в сердце проник

Ребенка нежданно раздавшийся крик.

И руки мои опустились без сил,

И с ропотом он от меня отступил…

Как чары полудня, мелькнув предо мной,

Исчезли и всадник, и конь вороной…

И замерли звуки манящих речей,

Что сладко в душе трепетали моей, –

Их ветер пустыни унес без следа

Далеко… далеко… навек… навсегда…

«МЕРТВАЯ РОЗА»

Я «мертвая роза», нимфея холодная,

Живу, колыхаясь на зыбких волнах,

Смотрюсь я, как женщина, в зеркало водное,

Как нимфа, скрываюсь в речных камышах.

Разбросив, как волосы, листья зеленые,

Блещу я во мраке жемчужной звездой;

На мне серебрятся лучи отдаленные,

Влюбленного месяца свет молодой.

Но песнь соловьиная, песня победная,

Меня не обвеет небесной тоской.

Я «мертвая роза», бесстрастная, бледная,

И мил мне, и дорог мой гордый покой.

Над венчиком белым, цикады отважные,

Напрасно в ревнивый вступаете бой, –

Для вас лепестки не раскроются влажные,

Останется мертвым цветок роковой.

Летите к фиалкам, где влага росистая

Сверкает призывно алмазами слез.

Я «мертвая роза», я лилия чистая,

Я нежусь в сиянье серебряных грез.

СПЯЩИЙ ЛЕБЕДЬ

Земная жизнь моя – звенящий,

Невнятный шорох камыша,

Им убаюкан лебедь спящий,

Моя тревожная душа.

Вдали мелькают торопливо

В исканьях жадных корабли,

Спокойно в заросли залива,

Где дышит грусть, как гнет земли.

Но звук, из трепета рожденный,

Скользнет в шуршанье камыша,

И дрогнет лебедь пробужденный,

Моя бессмертная душа,

И понесется в мир свободы,

Где вторят волнам вздохи бурь,

Где в переменчивые воды

Глядится вечная лазурь.

МЕЖДУ ЛИЛИЙ

– Возлюбленный мой принадлежит мне,

а я – ему; он пасет между лилий.

Песни Песней, 2, 16

Лилии, лилии чистые,

Звезды саронских полей

Чаши раскрыли душистые

Горного снега белей.

Небу возносит хваления

Сладостный их фимиам.

Золото – их опыление,

Венчик – сияющий храм.

В ночи весенние, лунные,

К тени масличных дерев

Овцы спешат белорунные,

Слышен свирели напев.

В лунные ночи, бессонные,

После дневного труда,

Друг мой в поля благовонные

К пастбищу гонит стада.

Друг мой, что облако ясное,

Луч возрожденный из тьмы.

Друг мой, что солнце прекрасное

В мраке дождливой зимы.

Взоры его – благосклонные,

Речи – любви торжество.

Блещут подвески червонные

Царской тиары его.

Пурпур – его одеяние,

Посох его – золотой,

Весь он – восторг и сияние

Весь – аромат пролитой.

– Друг мой! Под свежими кущами

Сладок наш будет приют.

Тихо тропами цветущими

Овцы твои побредут,

Лозы сомкнут виноградные,

Песни забудут твои,

Вспенят потоки прохладные,

Вод галаадских струи.

Утром жнецами и жницами

Мирный наполнится сад;

Будут следить за лисицами,

Гнать молодых лисенят.

Будут тяжелыми урнами

Светлый мутить водоем…

Друг мой, ночами лазурными

Как нам отрадно вдвоем!

Кроют нас чащи тенистые,

Сумрак масличных аллей.

Друг мой! Мы – лилии чистые,

Дети саронских полей.

* * *

Быть грозе! Я вижу это

В трепетанье тополей,

В тяжком зное полусвета,

В душном сумраке аллей.

В мощи силы раскаленной

Скрытых облаком – лучей,

В поволоке утомленной

Дорогих твоих очей.

ОЧАРОВАНИЕ

Синевато-черные ресницы,

Бросив тень на бледные черты,

Знойных грез рождают вереницы,

И роятся страстные мечты.

И огонь несбыточной надежды

В этот миг горит в моей груди…

О, оставь опущенными вежды,

Тайну чар нарушить погоди!

Тайнам чар душа отдаться рада,

Ждать и жаждать чуда – мой удел,

И меня волнует больше взгляда

Эта тень колеблющихся стрел.

* * *

Так низко над зреющей нивой

Проносится вихрь торопливый,

Из тканей заоблачных свит.

Он дышит горячими снами,

Бесплотными веет крылами,

Незримой одеждой шуршит.

Колосья покорны и тихи,

И розово-белой гречихи

Склонился подкошенный цвет.

Пред ним расступились дубравы,

За ним зазмеилися травы,

Поклон ему шлют и привет.

И вольный, в полете широком,

Промчавшись над бурным потоком,

Наметил серебряный след –

Для тех, кто слагает молитвы,

Кто ищет восторгов и битвы,

Кто жаждет и гроз, и побед.

* * *

Я не знаю, зачем упрекают меня,

Что в созданьях моих слишком много огня,

Что стремлюсь я навстречу живому лучу

И наветам унынья внимать не хочу.

Что блещу я царицей в нарядных стихах

С диадемой на пышных моих волосах,

Что из рифм я себе ожерелье плету,

Что пою я любовь, что пою красоту.

Но бессмертья я смертью своей не куплю

И для песен я звонкие песни люблю

И безумью ничтожных мечтаний моих

Не изменит мой жгучий, мой женственный стих.

ТРИОЛЕТ

В моем аккорде три струны,

Но всех больней звучит вторая,

Тоской нездешней стороны.

В моем аккорде три струны.

В них – детства розовые сны,

В них – вздох потерянного рая.

В моем аккорде три струны,

Но всех больней звучит вторая.

* * *

Бывают дни, когда – в пустые разговоры,

В докучный шум и смех, и громкий стук колес,

Вторгаются таинственные хоры,

Несущие отраду сладких слез.

Пусть правит миром грех. В тщете своих усилий

Замрут и отзвучат надменные слова, –

И в смрад земли повеет запах лилий,

Нетленное дыханье Божества.

Пусть властвует порок, пусть смерть царит над нами.

Бывают дни, когда, оковы сокруша,

Встряхнет нежданно мощными крылами,

Восстав от сна, бессмертная душа.

МАРШ

Сегодня, лишь забрезжил свет,

Как в чуткой тишине

Далеких лет родной привет

В окно донесся мне.

То марш звучал, то марш играл

Средь чуткой тишины

И грезы яркие вплетал

В предутренние сны.

То он, мой рыцарь, мой жених,

Окончив славный бой,

Ведет ряды дружин своих

Усталых за собой.

Блестит его тяжелый щит

И вьется шелк кудрей…

К нему душа моя летит…

О, друг, я жду!.. скорей!

И вот все ближе, все слышней,

Мне чудится сквозь сон,

Что вторит топоту коней

Доспехов лязг и звон.

Но мимо. – Есть предел мечтам,

И грез прошел черед.

Смолкает марш – и скоро там,

В немой дали, замрет.

Что-то призывное было

В звуках торжественных тех,

Что-то влекло и манило

В мир невозвратных утех.

Пусть разрастаются муки,

Сладкой бывает тоска,

С вечным томленьем разлуки

Мысль о свиданье близка.

Звуки рассеялись, тая,

Стихли в дали голубой…

Только мечта золотая

Шепчет: «Я здесь, я с тобой!

Грани веков между нами

Встали бессильной стеной.

Друг мой, мы связаны снами,

Ты неразлучна со мной».

* * *

Есть что-то грустное и в розовом рассвете,

И в звуках смеха, тонущих вдали.

И кроется печаль в роскошно-знойном лете,

В уборе царственном земли.

И в рокот соловья врываются рыданья,

Как скорбный звон надорванной струны.

Есть что-то грустное и в радости свиданья,

И в лучших снах обманчивой весны.

МОИМ СОБРАТЬЯМ

Поэты – носители света,

Основы великого зданья.

Уделом поэта

И было и будет – страданье.

Для высшей вы созданы доли

И брошены в море лишений.

Но ковы неволи

Расторгнет воспрянувший гений.

Не бойтесь волненья и битвы,

Забудьте о жалкой забаве.

Слагая молитвы,

Служите не призрачной славе.

И, сильные духом, не рвите

Цветов, наклонившихся к безднам.

Алмазные нити

Связуют их с миром надзвездным.

И вечность за миг не отдайте,

Мишурному счастью не верьте.

Страдайте, страдайте,

Страданья венчает бессмертье.

ВО РЖИ

(Во сне и наяву)

Мы шли во ржи. Полоска золотая

Еще горела в розовой дали.

Смеялись мы, шутили, не смолкая,

Лишь потому – что плакать не могли.

И шли мы об руку, – но тень была меж нами.

И близки были мы, и страшно далеки.

Лазурно-темными глазами

На нас смотрели васильки.

И в этот час, томительно-печальный,

Сказать хотела я: «О. милый друг, взгляни:

Тускнеют небеса и меркнет свет прощальный, –

Так в вечности угаснут наши дни.

Короток путь земной, но друг мой, друг любимый,

Его мы не пройдем вдвоем, рука с рукой…

К чему ж вся эта ложь любви, поработимой

Безумием и завистью людской!

Ты слышишь ли жужжанье прялки странной,

Где зыблются предвечные огни?

То Парки заняты работой непрестанной…

Туда, на небеса потухшие, взгляни.

О, друг мой, мы – песок, смываемый волнами,

Мы – след росы под пламенем луча».

Сказать хотела я… Но тень была меж нами.

А нива двигалась, вздыхая и шепча,

А вечер догорал бледнеющим закатом,

И сыростью ночной повеяло с реки.

Чуть слышно, тонким ароматом

Благоухали васильки.

И снилось мне в ту ночь: мы снова бродим в поле,

Колосья-призраки волнуются кругом.

Нам радостно, и нет преград меж нами боле,

И нет тоски во взоре дорогом.

И льется речь твоя, звучат мольбы и пени,

И вот мы на цветах таинственной межи

Ты голову склонил мне на колени,

И в золоте кудрей, как в гроздьях спелой ржи

Запутались мои трепещущие руки…

В стране чудес, где нет разлуки,

Мы были вместе: ты и я.

И шорох прялки неустанной

Растаял в вечности туманной

Затих во тьме небытия...

* * *

Кто – счастья ждет, кто – просит славы,

Кто – ищет почестей и битв,

Кто – жаждет бешеной забавы,

Кто – умиления молитв.

А я – все ложные виденья,

Как вздорный бред угасших дней,

Отдам за негу пробужденья,

О друг мой, на груди твоей.

РЕВНОСТЬ

Где сочная трава была как будто смята,

Нашла я ленты розовой клочок.

И в царстве радостном лучей и аромата

Пронесся вздох, – подавлен, но глубок.

Иглой шиповника задержанный случайно,

Среди бутонов жаждущих расцвесть,

Несчастный лоскуток, разгаданная тайна,

Ты мне принес мучительную весть.

Я сохраню тебя, свидетеля обмана,

На сердце, полном горечи и зла,

Чтоб никогда его не заживала рана,

Чтоб месть моя достойною была!

В ПОЛЕВЫХ ЦВЕТАХ

Мне донесся в час заката

Аромат твоих кудрей;

Ты меня любовью брата

Оживи и отогрей.

Приходи на луг цветистый,

Где бесшумно под ногой

Дрок струится золотистый

Благовонной пеленой.

Где меж крестиков гвоздики

Блекнет, сломанный борьбой

В цепких листьях повилики

Колокольчик голубой.

Там, над ложем красной кашки

С гулким звоном вьется шмель,

Желто-белые ромашки

Стелют мягкую постель.

Там зыбучим покрывалом

Травы сонные цветут,

Там печальным, там усталым

Зреет ласковый приют.

Будь мне другом иль влюбленным,

Но безмолвствуй о любви,

Поцелуем исступленным

Светлых снов не отрави.

Дай забыться в грезах чистых

И, проснувшись поутру,

Разбуди в цветах росистых

Не подругу, а сестру.

* * *

Напрасно спущенные сторы

Не пропускают свет дневной,

Напрасно жгут и нежат взоры, –

Они бессильны надо мной.

С улыбкой бледной, безучастной,

Внимаю я твоим мольбам;

Ужели гордость доли властной

Так безрассудно я отдам?

Поверив страсти малодушной,

Пойду ли всюду за тобой

Твоей любовницей послушной,

Твоею преданной рабой:

Но цепи рабства слишком близки…

О, дай упиться перед ним

Минутной властью одалиски

Над повелителем своим.

* * *

Мы, сплотясь с тобою

Против бурь и битв

Шли на бой с судьбою

С пламенем молитв.

Но в душе не стало

Прежнего огня.

Друг мой, я устала,

Поддержи меня!

Я искала счастья

В мимолетных снах...

Брось мне свет участья,

Прогони мой страх, –

Сердцу мир даруя

Сказкой о весне.

И когда умру я,

Помолись о мне.

ЗИМНИЕ ПЕСНИ

Зачем так бледна я, зачем холодна я,

Зачем так упорно сомкнуты уста? –

О солнце страдая, но солнца не зная,

Как пленная птичка, томится мечта.

Манит ее счастье и доля иная,

Ей чудятся пальмы далекого края,

Ей снятся: свобода, любовь, красота.

От лунного света, печального света,

Сбежали весенние краски с лица.

И бедное сердце ничем не согрето,

И просит, и молит, и жаждет ответа,

А сумерки длятся – и нет им конца!

Но солнце проглянет, – и вспыхнут ланиты,

И будут уста для лобзаний открыты,

И все, что таилося в сердце моем,

Что крылось под маской, холодной и бледной,

Прорвется, зажжется, как факел победный,

Таким ослепительно ярким огнем.

И жизнь озарится бессмертными снами,

Шатрами раскинутся пальмы над нами,

И слезы восторга в глазах заблестят.

Впервые услышишь ты смех мой счастливый

И встретишь не прежний, немой и пытливый,

Но смелый, но страстный, но радостный взгляд!

2. ВЕТКА ТУБЕРОЗЫ

(Зимняя любовь)

Не страшны зимы угрозы

Тем, кто любит и любим; –

Ветка белой туберозы

Чащу лип заменит им.

Чужеземному растенью

Незнаком природы гнет, –

Полусветом, полутенью

Тайна дышит и живет.

Пусть неясны очертанья

В тусклом трепете свечей, –

Тем сильней очарованье,

Тем признанья горячей.

Пусть бледнее будут лица

И загадочней черты...

В мягком сумраке теплицы

Скрыто больше красоты,

Чем в сиянье неба чистом,

В блеске первого луча,

В лепетанье серебристом

Монотонного ключа –

Чем в ничтожестве докучном

Тех же ласк и тех же слов,

В повторенье однозвучном

Надоедливых часов.

3. ВЕТЕР

Холод и вьюга. Под хлопьями снега

В сумраке трудно дорогу найти.

Кто-то добраться спешит до ночлега,

Кто-то с безвестного сбился пути.

Крик твой замрет и никто не услышит…

Лучше усни, отдохни от забот.

Ветер суровый деревья колышет,

Ветер сугроб над тобой наметет.

Розовый свет. Ароматное тело

Блещет жемчужной своей наготой.

Гибкие члены раскинулись смело,

Спутались кудри, как шлем золотой.

Заткан шелками и розами вышит

Полог у входа в таинственный грот.

Ветер свободный деревья колышет,

Ветер весенние песни поет.

ВАКХИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ

Эван, эвоэ! Что смолкли хоры?

Восторгом песен теснится грудь.

Манят призывы, томят укоры,

От грез бесплодных хочу вздохнуть.

К чему терзанья, воспоминанья?

Эван, эвоэ! Спешим на пир!

Умолкнут пени, замрут стенанья

Под звон тимпанов, под рокот лир.

Пусть брызжет смело в амфоры наши

Из сжатых гроздьев янтарный сок.

Эван, эвоэ! поднимем чаши,

Наш гимн прекрасен, наш мир высок!

Гремите, бубны, звените, струны,

Сплетемте руки, – нас жизнь зовет.

Пока мы в силах, пока мы юны,

Эван, эвоэ! вперед, вперед!

ОНА И ОН

(триолеты)

Сулит блаженство, но не счастье,

Влюбленный взор твоих очей.

В нем нет любви, в нем нет участья, –

Ты дашь блаженство, но не счастье,

Лобзаний жадных сладострастье

Во тьме удушливых ночей.

Сулит блаженство, но не счастье,

Ревнивый взор твоих очей.

Лови крылатые мгновенья,

Они блеснут и отзвучат.

Не для любви, для вдохновенья –

Лови крылатые мгновенья;

Мы ищем бездну для забвенья,

Нам для восторгов нужен ад.

Лови крылатые мгновенья,

Они блеснут и отзвучат!

ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Ароматной прохладой весны

Потянуло в окно отпертое,

Все прозрачней становятся сны,

Скоро солнце взойдет золотое.

Ночь еще и темна, и тиха,

Но мгновенье – и утро проснется,

И призывный рожок пастуха

По росистым лугам пронесется.

Слышен взмах осторожный крыла

От дремоты очнувшейся птицы.

О, как жизнь хороша и светла

И отрадно сиянье денницы.

И природы мне слышится зов:

Поскорее бы в рощу и в поле,

Надышаться дыханьем цветов,

Побродить и помыслить на воле.

Дрожь листвы возвещает рассвет,

Но роятся и медлят виденья,

И не знаю я, сплю я, иль нет,

И томительно жду пробужденья.

Сон мой полон весенних затей

И весеннею негой волнуем.

О, мой друг! Эти грезы рассей,

Ты меня разбуди – поцелуем!

ПРЕДЧУВСТВИЕ ГРОЗЫ

В душу закралося чувство неясное –

Будто во сне я живу.

Что-то чудесное, что-то прекрасное

Грезится мне наяву.

Близится туча. За нею тревожно я

Взором слежу в вышине.

Сердце пленяет мечта невозможная,

Страшно и радостно мне.

Вижу я, ветра дыхание вешнее

Гнет молодую траву.

Что-то великое, что-то нездешнее

Скоро блеснет наяву.

Воздух темнеет... Но жду беззаботно я

Молнии дальней огня.

Силы небесные, силы бесплотные,

Вы оградите меня!

* * *

Я видела пчелу. Отставшая от роя,

Под бременем забот и суеты дневной –

Вилась она, ища прохлады и покоя,

В палящий летний зной.

И алый мак полей, дарующий забвенье,

Ей отдал влагу рос и медом напоил.

Усталая пчела нашла отдохновенье,

Источник новых сил.

Когда же серп луны взошел над спящей нивой

И вечер наступил, и благостен, и тих,

Она вернулась вновь в свой улей хлопотливый.

– Я жажду губ твоих!

НО НЕ ТЕБЕ

В любви, как в ревности, не ведая предела, –

Ты прав, – безжалостной бываю я порой,

Но не с тобой, мой друг! С тобой бы я хотела

Быть ласковой и нежною сестрой…

Сестрою ли?.. О, яд несбыточных мечтаний,

Ты в кровь мою вошел и отравил ее!

Из мрака и лучей, из странных сочетаний

Сплелося чувство странное мое.

Не упрекай меня, за счастие мгновенья

Другим, быть может, я страданья принесу,

Но не тебе, мой друг! – тебе восторг забвенья

И сладких слез небесную росу.

ПЕСНЬ ЛЮБВИ

Где ты, гордость моя, где ты, воля моя?

От лобзаний твоих обессилела я…

Столько тайн и чудес открывается в них,

Столько нового счастья в объятьях твоих!

Я бесстрастна была, безучастна была,

И мой царский венец ты похитил с чела.

Но сжимай, обнимай – горячей и сильней,

И царица рабынею станет твоей.

Ты был кроток и зол, ты был нежно-жесток,

Очарованным сном усыпил и увлек,

Чтоб во сне, как в огне, замирать и гореть,

Умирая, ласкать и от ласк умереть!

ЛИОНЕЛЬ

Лионель, певец луны,

Видит призрачные сны,

Зыбь болотного огня,

Трепет листьев и – меня.

Кроют мысли торжество

Строфы легкие его,

Нежат слух, и дышит в них

Запах лилий водяных.

Лионель, мой милый брат,

Любит меркнущий закат,

Ловит бледные следы

Пролетающей звезды.

Жадно пьет его душа

Тихий шорох камыша,

Крики чаек, плеск волны,

Вздохи «вольной тишины».

Лионель, любимец мой,

Днем бесстрастный и немой,

Оживает в мгле ночной

С лунным светом и – со мной.

И когда я запою,

Он забудет грусть свою,

И прижмет к устам свирель

Мой певец, мой Лионель.

* * *

Посмотри, блестя крылами

Средь лазоревых зыбей

Закружилася над нами

Пара белых голубей.

Вот они, вздымая крылья,

Без преград и без утрат,

Полны неги и бессилья

В знойном воздухе парят.

Им одним известно счастье,

Незнакомое с борьбой.

Это счастье – сладострастье.

Эта пара – мы с тобой.

ЭТО ТЫ?

Нет прохлады над потоком,

Всюду зной и тишина.

Но в томленье одиноком,

Мнится мне, – я не одна.

Кто-то робкий еле дышит

На спаленные цветы,

Травы сонные колышет,

Что-то шепчет... Это ты?

Кто одежды легкой складки

Шевельнул и с темных кос,

Разметав их в беспорядке,

Ленту белую унес?

И, кружа ее над нивой,

Кто концом моей фаты

С лаской нежной и ревнивой

Стан обвил мне? Это ты?

Это ты, чей гнет суровый

Так жесток для южных стран,

Где клубишь ты с силой новой

Грозных смерчей ураган.

Где ты мчишься вместе с тучей,

Гнешь деревья, рвешь листы,

И коварный, и могучий,

И незримый, это ты!

* * *

Нивы необъятные

Зыблются едва,

Шепчут сердцу внятные,

Кроткие слова.

И колосья стройные

В мирной тишине

Сны сулят спокойные, –

Но не мне, не мне!

Звезды блещут дальние

В беспредельной мгле,

Глуше и печальнее

Стало на земле.

И томят мгновения

В мертвой тишине.

Ночь дает забвение –

Но не мне, не мне!

ДВОЙНАЯ ЛЮБОВЬ

Приблизь свое лицо, склонись ко мне на грудь,

Я жажду утонуть в твоем прозрачном взоре,

В твои глаза хочу я заглянуть,

Зеленовато-синие, как море.

В их влажной глубине, как в бездне водяной,

Два призрака мои притягивают взгляды.

В твоих глазах двоится образ мой,

В них две меня смеются, как наяды.

Но в глубь души твоей вглядеться страшно мне,

И странное меня томит предубежденье:

Не тожественных скрыто там на дне,

А два взаимно-чуждых отраженья.

СОПЕРНИЦЕ

Да, верю я, она прекрасна,

Но и с небесной красотой

Она пыталась бы напрасно

Затмить венец мой золотой.

Многоколоннен и обширен

Стоит сияющий мой храм;

Там в благовонии кумирен

Не угасает фимиам.

Там я царица! Я владею

Толпою рифм, моих рабов;

Мой стих, как бич, висит над нею

И беспощаден, и суров.

Певучий дактиль плеском знойным

Сменяет ямб мой огневой;

За анапестом беспокойным

Я шлю хореев светлый рой.

И строфы звучною волною

Бегут послушны и легки,

Свивая избранному мною

Благоуханные венки...

Так проходи же! Прочь с дороги!

Рассудку слабому внемли:

Где свой алтарь воздвигли боги,

Не место призракам земли!

О, пусть зовут тебя прекрасной,

Но красота – цветок земной–

Померкнет бледной и безгласной

Пред зазвучавшею струной!

ПОЭТУ

Если прихоти случайной

И мечтам преграды нет,

Розой бледной, розой чайной

Воплоти меня, поэт.

Двух оттенков сочетанье

Звонкой рифмой славословь:

Желтый – ревности страданье,

Нежно-розовый – любовь.

Вспомни блещущие слезы,

Полуночную росу,

Бледной розы, чайной розы

Сокровенную красу,

Тонкий, сладкий и пахучий

Аромат ее живой

В дивной музыке созвучий,

В строфах пламенных воспой.

И осветит луч победный

Вдохновенья твоего

Розы чайной, розы бледной

И тоску и торжество.

* * *

Эти рифмы – твои иль ничьи,

Я узнала их говор певучий,

С ними песни звенят, как ручьи

Перезвоном хрустальных созвучий,

Я узнала прозрачный твой стих,

Полный образов сладко-туманных,

Сочетаний нежданных и странных

Арабесок твоих кружевных.

И внимая напевам невнятным

Я желаньем томлюсь непонятным:

Я б хотела быть рифмой твоей,

Быть, как рифма, – твоей иль ничьей.

* * *

Если хочешь быть любимым нежно мной,

Ты меня сомненьями не мучь.

Пусть над страстью чистой, но земной

Светит веры неугасный луч.

Если хочешь силу знать любви моей,

Разгони тревог ревнивых рой!

Ты в глаза мои гляди ясней,

Ты заветных дум своих не крой.

Если кубок жаждешь ты испить до дна,

Не страшись отдаться сладким снам,

И возьмем мы все, чем жизнь полна,

Что доступно лишь богам и нам!

НЕБЕСНЫЙ ЦВЕТОК

На закате бесплодного дня

Распустился цветок голубой.

Слишком поздно тебя я нашла,

Слишком рано рассталась с тобой.

Он так нежно расцвел, но в лучах

Угасавших раскрыться не мог.

О, как горько немой поцелуй

Безответные губы обжег.

И завял ароматный цветок

И лазурной головкой поник.

Никогда, никогда, никогда

Не вернешь ты потерянный миг!

ВЕСЕННИЙ ДЕНЬ

Приди, приди,

Весенний день!

В моей груди

Расторгни тень.

Уж тает снег,

Уж ломок лед,

И слышен бег

Свободных вод.

С волной волна

Журчит, звеня,

Поет она

Про царство дня.

Блесни же нам,

Весенний день,

Дай жизнь лугам,

Леса одень.

* * *

Смотри, смотри,

Как я бледна,

Я до зари

Не знаю сна.

Боюсь вздохнуть,

Томлюсь в слезах,

И давит грудь

Неясный страх.

Взгляни, взгляни,

Как стражду я!

Замри, усни,

Тоска моя.

Пробивший час

Вернешь ли чем?

В ком свет угас –

Тот глух и нем.

* * *

Моя душа, как лотос чистый,

В томленье водной тишины

Вскрывает венчик серебристый

При кротком таинстве луны.

Твоя любовь, как луч туманный

Струит немое волшебство.

И мой цветок благоуханный

Заворожен печалью странной,

Пронизан холодом его.

ОСЕННИЕ МЕЛОДИИ

1. У КАМИНА

Пасмурно. Дождь зарядил утомительно.

Холодно, сыро, темно.

Серые будни проходят медлительно,

Сердцу вздохнуть не дано.

Крупные капли, как слезы бесплодные,

В окна тоскливо стучат.

Только мечты не уснули свободные,

Только желанья не спят.

Игры в камине ведя прихотливые,

В пляске дрожат огоньки.

К свету прикованы взоры пытливые,

Мысли мои далеки.

Жажду восстать я от сна непробудного,

Мертвенный сбросить покров.

Жажду я тайного, страшного, чудного,

Огненно-красных цветов…

Осень стремленья зажгла беспокойные,

Сердце змеей обвила.

Снятся мне образы, образы стройные,

Гибкие снятся тела.

Слышу я возгласы скопища бурного,

Близкие вижу уста…

Блещет в потоке сиянья пурпурного

Мраморных ног красота.

Чьи наслажденья равняются с нашими

В мире нездешних утех?!

Спелые гроздья сомкнутся над чашами,

Дерзкий послышится смех!

Будут измятые розы и лилии

Брошены в пламя костра…

Будут кружиться и падать в бессилии,

Будут плясать до утра!

Силы иссякнут и в миг пресыщения

В сердце сойдет тишина. –

Холодно… тускло… исчезли видения,

Гаснет камин. Я одна.

Искры чуть тлеют, и уголья черные

Яркие скрыли огни. –

Пеплом засыпьтесь, мечты непокорные,

В мраке, душа, отдохни…

2. ДЕТИ ЛАЗУРИ

Колеблются ветви дыханием бури,

И пасмурно всюду, и грустно везде.

Мы вольные птицы, мы дети лазури,

Укрылись от холода в теплом гнезде.

Прижавшись друг к другу, внимаем спокойно

Напевам без звуков и гимнам без слов.

Мы счастливы вместе. Нам сладко, нам знойно

Под тенью ненастной седых облаков.

Пусть мглой и туманом природа одета,

Пусть множатся сонмы разорванных туч,

Мы – дети лазури, мы – гении света,

Над нами сияет немеркнущий луч!

И хмурая осень нам кажется маем,

И в бурю нам снятся весенние сны.

Мы жизнью играем, мы песни слагаем,

Беспечные песни во славу весны.

И пусть там летят не мгновенья, а годы,

Живут, умирают, смеясь иль стеня.

Мы – вольные птицы, мы – дети свободы,

Мы тонем в лазури безбрежного дня.

ФАНТАЗИИ

РАЗБИТАЯ АМФОРА

Где снегом увенчаны горы

И солнце палит горячо,

Под гнетом тяжелой амфоры

Устало нагое плечо.

В пути изнемогшая рано,

От дышащих зноем полей

Спешила я в царство тумана,

Неся драгоценный елей.

И вслед мне напрасно звучали

Напевы родных голосов;

Стремилась я к новой печали,

На грез неизведанных зов.

Стремилась к неведомой цели,

К виденьям, тонувшим вдали.

Лазурные своды зардели,

Лиловые тени легли.

И тихо, в мечтанье цветистом,

Провидя грядущие сны,

Склонилась я к лилиям чистым,

К нарциссам саронской страны.

Раздался упавшей амфоры

Глухой и надтреснутый звон…

Умолкли незримые хоры,

Песками мой путь занесен…

О, если б хоть ветер пустыни

Мой вздох подхватил и домчал

Туда, где спокойны и сини

Вздымаются призраки скал!

Где лижут прохладные волны

Не знающий жажды гранит,

Где ночи сияния полны

И полдень огнем не томит.

Где чайки семьей беззаботной

Для моря забыли утес…

О, если б хоть ветер залетный

Мой вздох подхватил и донес!

И слезы туманят мне око.

Я вижу вверху над собой –

Два голубя, взвившись высоко,

Порхнули в простор голубой.

И скрылись… И пара другая

Взлетела, – и следом за ней,

Как снежные хлопья, мелькая,

Помчались стада голубей.

О, голуби, светлые птицы,

Несите вы скорбную весть,

Что сон мне туманит ресницы,

И грезы готовы отцвесть!

Что меркнут усталые взоры

И жизнь догорает моя.

Из жерла разбитой амфоры

Янтарная плещет струя.

Скажите приморскому краю,

Что пролит бесценный елей,

Что, падая, я умираю

Средь лилий саронских полей.

ВАМПИР

О, Боже мой! Твой кроток лик,

Твоих щедрот не перечесть,

Твой мир прекрасен и велик,

Но не для всех в нем место есть.

Мне блещет хор Твоих светил,

И трепет звезд, и солнца свет,

Но день докучный мне не мил,

А ночью мне забвенья нет.

Лишь только очи я сомкну, –

Как чья-то тень ко мне прильнет,

Прервет глухую тишину,

Аккорды скорбные внесет.

И мучась, мучась без конца

От боли властной и тупой

Туманно-бледного лица

Я вижу облик над собой.

Я жгучей сетью обвита,

Глядит мне в очи взгляд змеи,

И ненасытные уста

В уста впиваются мои…

Куда бежать, кого мне звать? –

Мой взор дремотою повит…

Как смертный одр – моя кровать…

Недвижно тело… воля спит…

И мнится мне: звучит прибой

Под чуждым небом дальних стран,

Лепечет, ропщет сам с собой,

Свивая волны, океан.

Прибой растет, прибой гремит,

И вот, из бездны водяной

Всплывают сонмы нереид,

Осеребренные луной.

Чело без облака тревог,

Покой в улыбке роковой,

И рыбьи плесы вместо ног

Блестят стальною чешуей…

Но меркнут звезды – близок день, –

Потух огонь в моей крови…

Уйди, мучительная тень,

Уста немые оторви!

Прерви проклятый поцелуй, –

Прибой растет, прибой гремит

О торжестве прохладных струй,

О ликованье нереид!

Бежала я во мрак ночной

От чар покинутой постели.

Ужасный дух гнался за мной;

Чрез рвы и кручи мы летели.

Бежала я от ложа нег,

Где дух терзал меня влюбленный,

То был бесстрашный, дикий бег,

Нездешней силой окрыленный.

В лесах встречал нас шум и гам,

Нам глухо вторили утесы,

И бились, бились по ногам

Мои распущенные косы.

– О, духи света, духи дня,

Ко мне! Мой ум изнемогает…

Вампир преследует меня,

Одежды легкие хватает! –

Так умоляла я, стеня,

И прояснел восток туманный

И духи света, духи дня

Взмахнули ризой златотканной.

Скрестилось пламя надо мной

Мечей, исторгнутых из ножен,

Взвиваясь, гонит мрак ночной,

И враг в бессилье уничтожен.

И дальней тучки волокно

Зажглось отливом перламутра.

Очнулась я. – В мое окно

Дышало радостное утро.

ГРЕЗЫ БЕССМЕРТИЯ

Там, на острове мира великого,

Полюбила я друга прекрасного,

Пышнокудрого, радостно-ясного,

Светлоликого.

Прилетал он с закатом докучного дня

И до утра гостил у меня.

Ниспадали покровы туманные

На одежды его многоцветные,

Были речи бессвязны ответные

И загадочны взоры странные.

Алых маков, пылавших пурпурным огнем,

Был венок благовонный на нем.

Он мне сказки шептал вдохновенные,

Навевал мне видения знойные:

То безгрешные, то беспокойные,

То блаженные.

В заповедную даль, в золотые края

С ним мечта улетала моя.

Но от шума дневного усталая,

Изнывая от мук без названия,

Раз, в томительный миг расставания,

Вся в слезах, ему прошептала я:

«О мой друг, без тебя мне так грустно одной,

Отчего ты не вечно со мной?»

И сказал он: «Что может быть вечного?

И века промелькнут как мгновения,

На земле не найдешь ты забвения

Бесконечного».

И со вздохом в лучах восходящего дня

Он исчез, он покинул меня.

Но в часы одиночества скучного

Я блаженства ждала совершенного,

Я, сгорая, звала неизменного,

Друга верного, неразлучного.

И предстал он и тенью взволнованных крыл,

Черной тенью меня осенил.

И взглянул он с улыбкой приветною,

И чела, отягченного думою,

Отягченного думой угрюмою,

Беспросветною

И очей, и груди, истомленной тоской,

Он коснулся целящей рукой.

И я сбросила плоть утомленную,

Я вериги сняла бесполезные,

И в далекие сферы, надзвездные,

Обновленную просветленную,

Он вознес меня к свету безбрежного дня,

Чтоб вовек не покинуть меня.

МОЛОХ

(Песни тоскующей любви)

Moloch, tu me brûles!

Salambô, XI, Flaubert*

Ты жжешь меня, Молох! – Лишь только вольной птицей

Готова мысль моя в лазури утонуть, –

Ты сетью огненной мою сжимаешь грудь.

И грезы яркие усталой вереницей

Опустятся на бренные цветы,

И в необъятности лазурной

Вся ширь небесной красоты –

Потеряна для вспышки бурной

Под пеплом тлеющей мечты.

Ты жжешь меня, Молох! Глумясь над мукой скрытой,

Над сердцем, над умом и волею моей, –

На девственный расцвет моих весенних дней

Ты, злобствуя, дохнул отравой ядовитой.

Ты детским снам суровый дал ответ,

Безумием зажег мне очи,

Затмил восторги лучших лет,

Повив в покровы мрачной ночи

Непобедимый вечный свет.

Ты жжешь меня, Молох! Но не рабой покорной,

Со скрежетом зубов плачу я дань тебе.

И, духом сильная, не падаю в борьбе,

Туда, на высоту мой путь змеится торный,

Где ждет покой иного бытия.

И, вольная, как ветер, вешний,

Поет о счастье песнь моя,

Быть может, чище и безгрешней

Призывных трелей соловья.

__________

* Молох, ты жжешь меня! (фр.)

Саламбо, XI, Флобер

Мы с тобой в эту ночь были оба детьми,

О мой друг!

Мы с тобой в эту ночь были оба детьми,

Но теперь, если мрак нас обступит вокруг, –

Опоясан кольцом холодеющих рук,

Поцелуем ты губы мои разожми,

Ты меня утоми.

Если раны не зажили в сердце твоем –

О, забудь!

Если раны не зажили в сердце твоем,

Успокой эту боль, заглуши как-нибудь,

Хоть на миг отдохни, хоть на миг дай вздохнуть!

Если долгая ночь нас застанет вдвоем,

Позабудь обо всем.

Если струны звучат, – пусть порвутся, звеня,

О мой друг!

Если струны звучат, пусть порвутся, звеня.

Мы раздвинем цепей заколдованный круг,

Неизведанных ласк будет сладок недуг…

И тоской, незнакомой с сиянием дня,

Истомишь ты меня!

Я жажду наслаждений знойных

Во тьме потушенных свечей,

Утех блаженно-беспокойных,

Из вздохов сотканных ночей.

Я жажду знойных наслаждений,

Нездешних ласк, бессмертных слов,

Неописуемых видений,

Неповторяемых часов.

Я наслаждений знойных жажду,

Я жду божественного сна,

Зову, ищу, сгораю, стражду,

Проходит жизнь, – и я одна!

4. МОЙ САД

Юный мой сад и цветущ и богат,

Розы струят в нем живой аромат,

Яркие – будто раскрытые жадно уста,

Матово-бледные – девственных плеч красота,

Чуть розоватые – щек заалевшихся цвет,

Есть и другие, которым сравнения нет.

Нет им сравненья, но дышат они и цветут,

В зное томятся, и бури, как счастия, ждут.

………………………………………………

Вихри, сомните махровые венчики роз,

Бури, несите им громы сверкающих гроз!

Жгите их молнии, чистым небесным огнем,

Пусть отцветают весенним ликующим днем.

В полном расцвете, без жалких утрат

Пусть умирает и гибнет мой сад!

5. ПЕСНЬ РАЗЛУКИ

Слыхал ли ты, как плачет ветер Юга

О рощах пальм, забытых вдалеке,

Когда от мук смертельного недуга

И злится он, и мечется в тоске?

Видал ли ты, как вянут в полдень розы,

Едва успев раскрыться и расцвесть,

Под зноем дня, когда замедлят грозы

Нести дождя живительную весть?

Знавал ли ты бесплодное страданье

От жгучих грез, рождаемых в бреду?

Поймешь ли ты, что значит ожиданье,

Поймешь ли ты, что значит слово «жду»?

6. ОСЕННЯЯ ПЕСНЬ

Осенний дождь утих –

И слышно листьев тленье.

Я жажду ласк твоих,

Я жажду их,

Мое томленье!

Приди! – В мертвящий день

Внеси дыханье бури,

Любовь мою одень

В лучи и тень

И блеск лазури.

С тобой и под дождем,

И в сумраке ненастья,

Горя одним огнем

Найдем вдвоем

Тепло и счастье!

ЛЮБОВЬ И БЕЗУМИЕ

(Фантастическая поэма)

День обрученья моего,

Желанный день настал;

Сегодня в замке в честь него

Дается пышный бал.

Спешу одеться я, – но тут

Я вижу, побледнев,

Мне платье белое несут,

Наряд воздушный дев.

О, нет! – Заклятия печать

Лежит на белом всем,

И в белом буду я лежать,

Уснув последним сном.

Мне дайте розовый наряд,

В нем красота моя

Живей и ярче, говорят, –

Прекрасной буду я.

Несут цветы… к чему они

С их бледностью немой. –

Иль сочтены младые дни

И гроб готовят мой?

Мне дайте роз, махровых роз,

И лучший мой убор,

Но не жемчужный, – символ слез,

Что мой туманят взор…

Ужасный сон разбил мечты

И счастье, и покой,

С тех пор все мысли заняты

Лишь смертью и тоской.

Хочу забыть, хочу уснуть,

Воскреснуть к жизни вновь…

Не странно ль, – горе давит грудь,

Когда в душе любовь?

Пестрел, шумел старинный зал

Нарядною толпой.

И на руке моей блистал

Заветный перстень мой.

А вот и кубки налиты,

Веселый слышен звон,

И поздравленья, и цветы

Летят со всех сторон.

И страх в душе моей утих,

Обетам счастья вняв…

Ко мне подходит мой жених, –

Роберт, венгерский граф.

И грянул вальс, и как огнем

По жилам пробежал…

Все расступились: с ним вдвоем

Мы открываем бал.

Роберт! Роберт! – ваш чудный взор

Так жжет меня зачем?

Двух душ неслышный разговор,

Боюсь, понятен всем… –

А вальс и нежит, и томит…

То правда иль мечта?

Как будто зарева ланит

Коснулися уста?

О сердце, сердце, оживи,

Воскресни и ликуй!

То был любви, самой любви

Незримый поцелуй!

За мыслью мысль летит стрелой,

И все смешалось вдруг

И все слилось передо мной

В один блестящий круг.

И в мире звуков и огня

В объятиях своих

Сжимал меня и жег меня

Прекрасный мой жених!

III

Проехать мимо должен он, –

Скорей к окну, скорей!

Сбылся, сбылся ужасный сон,

И смерть в груди моей!..

Народ томится под окном,

Должно быть, кончен суд,

Под черным траурным сукном

Уже коня ведут…

Я выбегаю на балкон…

О Боже, пощади!..

Сбылся, сбылся ужасный сон,

И смерть в моей груди!

Осанку гордую храня,

Поводья в руки взяв,

Садится тихо на коня

Роберт, венгерский граф.

В нем отблеск прежней красоты,

Но бледен воск чела,

И на небесные черты

Земная грусть легла.

Во взоре, пламенном дотоль,

Видна тоска одна,

И в кудри, черные, как смоль,

Вплелася седина.

Но тот же все надменный вид

С поднятой головой,

Напрасно реквием звучит

И дробный слышен бой.

И над шумливою толпой

Высокий эшафот,

Вдали чернея, огневой

Ревниво жертвы ждет.

Ему цветы бросаю я…

О Боже, этот взор!

Навеки в нем душа моя

Прочла свой приговор…

О чем так страстно молит он?!

О, сжалься, пощади!..

Сбылся, сбылся ужасный сон,

И смерть в моей груди!..

«Как он красив, как он богат!» –

Шептала я, надев,

Венчальный, белый свой наряд,

Наряд воздушный дев.

О, как нежны, как хороши

Вы, бледные цветы,

Эмблема девственной души,

Невинной чистоты!..

К чему отчаянье и страх

Прошедших дней моих?

Он жив! – он мой и в небесах

Возлюбленный жених!

Нас ждет там счастье без конца,

Блаженный ждет приют!

Нам два сияющих венца

Из ярких звезд сплетут!

И там, где благ Всевышний Суд,

Нет казней, ни тюрьмы,

Где хоры ангелов поют,

Венчаться будем мы!

Восторг наполнил грудь мою,

Свиданья близок час,

И вечный брак в святом раю

Навеки свяжет нас…

К чему отчаянье и страх?

Иду! – готова я!

О друг! – окрепшая в скорбях

Чиста любовь моя!

ПРАЗДНИК ЗАБВЕНИЯ

(Средневековая поэма)

О, как бесцветна жизнь моя!

С утра – от пряжи ноют руки,

С утра одна томлюся я

От одиночества и скуки.

Ползет лениво день за днем,

Пустые радости так редки:

Случайный гость заглянет в дом,

Иль вечеринка у соседки.

Мой муж со мной не тратит слов,

Ему в застенке дела много.

С толпой заплечных мастеров –

Пытать и жечь «во славу Бога».

Всегда угрюм, всегда брюзглив,

В добро давно утратив веру,

Со мной он холодно-ревнив

И подозрителен не в меру.

Не знаю я, что значит смех.

В окно не смею бросить взора.

Наш дом – страшилище для всех,

Преддверье смерти и позора.

Я слышу стоны, слышу плач,

И криком жертв должна внимать я:

«Проклятие тебе, палач!»

И с палачом делить проклятья.

О, как ничтожны дни мои!

Шей, вышивай, пряди без толку,

Тоску и злобу затаи

Да корчь усердно богомолку.

Не сможешь – ведьмой назовут,

А там, как всем, одна дорога,

Тюрьма допрос, мученья, суд –

И дни костра «во славу Бога».

И нечем жить. А смерть не ждет.

Я изнываю… Солнца, света!..

Мертвящей жизни давит гнет,

И нет исхода, нет ответа!

«Помочь тебе, друг мой, хотела бы я,

Недуг твой давно мне знаком», –

Сказала Инесса, подруга моя,

Ко мне заглянув вечерком.

«О друг мой, тебе я могла бы помочь,

Лишь только скажи, повели,

И будешь со мной в эту долгую ночь

Далеко от скучной земли.

Мы тихо скользнем в заповедную даль,

Незримо, неслышно для всех.

Узнаем восторги, узнаем печаль,

Истому нездешних утех.

Я тайной владею; открыла мне мать

Могущество власти своей.

Я грозы и ливни могу вызывать

И слать их на жатвы полей.

Хочу – и надвинутся тучи, как щит,

На ясную неба лазурь,

И гром загрохочет, и вихрь загудит,

И стоны послышатся бурь.

И воронов черных несметная рать

Завьется в сиянье луны…

Ты хочешь ли ПРАЗДНИК ЗАБВЕНЬЯ узнать,

Увидеть бессмертные сны?

Уйдем же туда, в заповедную даль,

Где с воплями борется смех.

Где будут восторги и будет печаль

Истома нездешних утех!..»

III

Раздвинулись стены. Пред нами сверкал

Пурпурными тканями убранный зал;

Их тяжкие складки казались красней,

Кровавясь под блеском несметных огней.

Мы поздно явились. Окончился бал.

Но воздух от пляски еще трепетал.

И музыки сладкой и нежной, как сон,

Стихал, замирая, серебряный звон.

Собрание странное видели мы:

С людьми здесь смещались исчадия тьмы,

Инкубы и ларвы, меж ведьм без числа

Вилися бесшумно, как призраки зла.

И наши тут были. Узнали мы их.

Среди опьяневших, безумных, нагих,

И тех, что с давнишних считалися пор

За лучших из жен, дочерей и сестер…

Вампиров мне сердце прожгла красота!

Вампиров, как маки, сияли уста,

Как маки кладбища на мраморе плит,

Алели и рдели меж бледных ланит.

И вспухшие губы, пятная любовь,

В лобзаньях по капле вбиравшие кровь,

Змеились улыбкой, дразнили мечты,

Сулили восторг неземной красоты…

Мы ждали. – И миг несказанный настал,

И кто-то, суровый, пред нами предстал,

В венце и порфире, одетый в виссон,

Зловеще-багровым огнем окружен.

И все мы, объятые чувством одним,

Невольно во прахе склонились пред ним.

Но молча и гордо проследовал он

Туда, где сиял раззолоченный трон.

И арфу он взял, и на арфе играл,

И звуками скорби наполнился зал.

И вздохи той песни росли и росли,

И в царство печали меня унесли!

Он пел о растущих над бездной цветах,

О райских, закрытых навеки, вратах,

И был он прекрасен, и был он велик,

В нем падшего ангела чудился лик.

И дрогнуло сердце отзывной струной,

Далекое вновь пронеслось предо мной,

Как будто, завесу над прошлым моим

Рассек лучезарным мечом серафим.

И вспомнилось время безгрешных годов

Небесных мечтаний, божественных снов,

Унылую жизнь озаривших едва, –

И детской молитвы святые слова…

И плакали, тесной сомкнувшись стеной,

В отчаянье общем и в муке одной,

Бесплотные духи и дети земли,

Что крест свой нести до конца не могли.

О, сколько страданий воскресло вокруг!

Расширенных взоров, ломаемых рук…

И крик матерей, и рыдания вдов,

Мольбы и проклятья, и скрежет зубов.

«Все то же; их горем не тронута я!» –

Сказала Инесса, подруга моя.

«Оставим стенанья юдоли земной,

Мы здесь собралися для цели иной». –

И гроздья она обвила вкруг чела,

И кубок янтарным вином налила,

Высоко взметнула бокал золотой

И стала, блистая своей наготой.

И все оживилось и ринулось вдруг,

Сцепился, завился ликующий круг, –

И бубны звучали, и слышался смех

Средь царства печали рожденных утех…

Я не помню – когда и не знаю – зачем,

Я очнулась в юдоли земной.

И весь мир мне казался безлюден и нем,

Мне, вкусившей от жизни иной.

И опять потянулись бесцветные дни

Лицемерных молитв и труда.

Все – как прежде, но чистые грезы одни

Не вернутся ко мне никогда.

И со смехом теперь я предстану на суд,

И на пытке не выдам сестер.

Пусть терзают и жгут, пусть на площадь ведут,

Я спокойно взойду на костер.

И скажу я: «Знаком ли вам, дети земли,

Наслажденья восторг неземной,

Тех, что крест свой нести до конца не могли

И вкусили от жизни иной?

Вы знавали ль мгновенья бессмертные тех,

Кто – меж скукой земли и грехом –

Дерзновенно и радостно выбрали грех

И пред смертью не плачут о нем? –

Но слыву я примерной и доброй женой,

И не говор мне страшен людской;

Я бледна, я больна от печали одной,

Я томлюсь безысходной тоской.

И спешу я во храм, но, смущенная, там,

Как пред дверью с забытым ключом,

Я не смею и взоры поднять к небесам,

И не в силах просить ни о чем.

Я молитву начну и не кончу ее, –

Струны арфы послышатся мне.

И звучит, и вливается в сердце мое

Чей-то голос в немой тишине.

Чей-то голос звучит, чей-то голос поет

О величье тернистых дорог,

Серых дней и забот, чей безропотный гнет

Пред Всевышним, как подвиг, высок.

Он твердит о ничтожестве бренных утех,

О раскаянье, жгущем сердца.

И дрожу я, и вижу, что страшен мой грех,

Что страданью не будет конца.

И холодные плиты под сумраком ниш

Тайных слез окропляет роса.

О мой Боже! Ты благ, Ты велик, Ты простишь

И над бездной блеснут небеса!

Печатается по: Лохвицкая-Жибер М. А. Собрание сочинений в 5 тт. – М., 1896-1898, СПб., 1900-1904. Т. 2.

СКАЧАТЬ СБОРНИК

СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК

Страницы

Мирра Лохвицкая. СТИХОТВОРЕНИЯ. ТОМ II (1896-1898)

Общее·количество·просмотров·страницы