Je porte dans mon âme le reflet
des richesses stériles d'un grand
nombre de rois oubliés.
Villiers de L'lsle-Adam
Я ношу в своей
душе
отраженье
бесплодных богатств
многочисленных
забытых царей.
Вилье де Лиль-Адам
* * *
Нам нравятся поэты,
Похожие на нас,
Священные предметы,
Дабы украсить час, –
Волшебный час величья,
Когда, себя сильней,
Мы ценим без различья
Сверканья всех огней, –
Цветы с любым узором,
Расцветы всех начал,
Лишь только б вашим взорам
Их пламень отвечал, –
Лишь только б с нашей бурей
Сливался он в одно,
От неба или фурий, –
Не все ли нам равно!
К ГЕРМЕСУ
ТРИСМЕГИСТУ
О, Гермес Трисмегист, троекратно
великий учитель,
Бог наук и искусств и души
роковой искуситель!
Ты мне передал власть возрождать
то, что сердце забыло,
Как Египет весной возрожден от
разлития Нила.
От разлитья реки, чьи истоки
окутаны тайной,
И случайно зажглись, но приносят
расцвет не случайный.
Недостойный металл в благородный
могу превращать я,
От тебя восприняв драгоценные
чары заклятья.
От тебя получил я ту влагу
целебную жизни,
Что меня навсегда приобщает к
небесной отчизне.
И во имя тебя я бессмертие всем
обещаю,
И умерших людей я к загробным
мирам приобщаю.
Ты со мною везде и безгласно
твердишь о святыне,
Как глубокий покой задремавшей
Либийской пустыни.
Ты в венце из огня предо мною, о,
бог многоликий,
О, Гермес Трисмегист, о, мудрец
троекратно великий!
К БОДЛЕРУ
Как страшно-радостный и близкий
мне пример,
Ты все мне чудишься, о,
царственный Бодлер,
Любовник ужасов, обрывов, и
химер!
Ты, павший в пропасти, но
жаждавший вершин,
Ты, видевший лазурь сквозь тяжкий
желтый сплин,
Ты, между варваров
заложник-властелин!
Ты, знавший Женщину, как демона
мечты,
Ты, знавший Демона, как духа
красоты,
Сам с женскою душой, сам властный
демон ты!
Познавший таинства мистических
ядов,
Понявший образность гигантских
городов,
Поток бурлящийся, рожденный
царством льдов!
Ты, в чей богатый дух навек перелита
В одну симфонию трикратная мечта:
Благоухания, и звуки, и цвета!
Ты, дух блуждающий в разрушенных мирах,
Где привидения друг в друге будят
страх,
Ты, черный, призрачный, отверженный
монах!
Пребудь же призраком навек в душе
моей,
С тобой дай слиться мне, о, маг и
чародей,
Чтоб я без ужаса мог быть среди людей!
К ЛЕРМОНТОВУ
Нет, не за то тебя я полюбил,
Что ты поэт и полновластный
гений,
Но за тоску, за этот страстный
пыл
Ни с кем неразделяемых мучений,
За то, что ты нечеловеком был.
О, Лермонтов, презрением могучим
К бездушным людям, к мелким их
страстям,
Ты был подобен молниям и тучам,
Бегущим по нетронутым путям,
Где только гром гремит псалмом
певучим.
И вижу я, как ты в последний раз
Беседовал с ничтожными сердцами,
И жестким блеском этих темных
глаз
Ты говорил: «Нет, я уже не с
вами!»
Ты говорил: «Как душно мне средь
вас!»
ГИПЕРБОРЕИ
За горами
Рифейскими, где-то на север от Понта,
В странах мирных
и ясных, где нет ни ветров, ни страстей,
От нескромных
укрытые светлою мглой горизонта,
Существуют
издревле селенья блаженных людей.
Не бессмертны
они, эти люди с блистающим взглядом,
Но они непохожи
на нас, утомленных грозой,
Эти люди всегда
отдаются невинным усладам,
И питаются
только цветами и свежей росой.
Почему им одним
предоставлена яркая слава,
Безмятежность
залива, в котором не ленится вал,
Почему
неизвестна им наших мучений отрава,
Этой тайны
святой самый мудрый из нас не узнал.
Не бессмертны
они, эти люди, меж нами – другие,
Но помногу веков
предаются они бытию,
И, насытившись
жизнью, бросаются в воды морские,
Унося в глубину
сокровенную тайну свою.
СТРАНА ИССЕДОНОВ
Сие приятное
баснословие...
Карамзин
На восток от аргиппеев,
Там, в Татарии Великой,
Змей живет, краса всех змеев,
Многочудный, многоликий.
Там, без тягостных законов,
В заколдованной долине,
Жило племя исседонов,
Говорят, живет доныне.
Судьбы их – гиероглифы,
Край их – золотом богатый,
И таинственные грифы
Стерегут тот край заклятый.
Восемь месяцев – целебный
Холод дышет над страною,
И летает змей волшебный,
И мерцает чешуею.
Кто туда неосторожно
Из другой страны заглянет,
Тот, – предание неложно, –
В изумленьи камнем станет.
Все пути туда закляты,
Возле самого преддверья
Льды восходят, как палаты,
Снег и град, как пух и перья.
Камни, золото, и холод,
Закаленная природа,
И никто ни стар, ни молод,
Неизменно в год из года.
Только змей в игре извивов,
Золотисто-изумрудный,
Изменяет цвет отливов,
Многоликий, многочудный.
ИЗБРАННИКУ
Отчего так бесплодно в душе у
тебя
Замолкают созвучья миров?
Отчего, не любя ни других, ни
себя,
Ты печален, как песня без слов?
Ты мечтой полусонной уходишь за
грань
Отдаленных небесных глубин.
Пробудись и восстань, и воздушную
ткань,
Развернув, созерцай не один.
О, раскрой перед нами узоры
мечты,
Загоревшейся в сердце твоем!
Покажи нам черты сверхземной
красоты,
Мы полюбим ее и поймем!
Те же мысли у каждого дремлют в
тиши,
И мгновенья заветного ждут.
О, приди, поспеши, и для каждой
души,
От созвучья, цветы расцветут.
Мы ответим как Море на ласку
Луны,
А не вражеским криком врагу: –
Мы как брызги волны из одной
глубины,
Мы умрем на одном берегу!
* * *
Мой друг, есть радость и любовь,
Есть все, что будет вновь и
вновь,
Хотя в других сердцах, не в
наших.
Но, милый брат, и я, и ты
Мы только грезы Красоты,
Мы только капли в вечных чашах
Неотцветающих цветов,
Непогибающих садов.
ИЗ ЗЕНД-АВЕСТЫ
Гимн
Три бога есть: Гаома, Веретрагна,
И Тистрия. Гаома – бог
Бессмертья,
Могучий Веретрагна – бог Победы,
И Тистрия – молниеносных Бурь.
Но выше их есть бог – Агурамазда,
Он создал все, в чем знание и
жизнь.
Молитва – дочь его; святое слово
–
Его душа; святое помышленье
Есть луч от Солнца правды
запредельной,
Есть отзвук сочетаний мировых,
Проникновенный взгляд Агурамазды.
Воздайте же Всевышнему хвалу!
О, ты, всегда единый в разных
формах!
Пресветлый бог порядка, Ашаван!
Aгypa, пышно-царственный
властитель!
Датар, создатель света, бог огня!
Всевидящий, всеведущий, Маздао!
ОТТУДА
Я обещаю вам
сады...
Коран
Я обещаю вам сады,
Где поселитесь вы навеки,
Где свежесть утренней звезды,
Где спят нешепчущие реки.
Я призываю вас в страну,
Где нет печали, ни заката,
Я посвящу вас в тишину,
Откуда к бурям нет возврата.
Я покажу вам то, одно,
Что никогда вам не изменит,
Как камень, канувший на дно,
Верховных волн собой не вспенит.
Идите все на зов звезды,
Глядите, я горю пред вами.
Я обещаю вам сады
С неомраченными цветами.
ЛУНА
О sovereign mistress of true melancholy.
Shakespeare
Луна богата силою внушенья,
Вокруг нее всегда витает тайна.
Она нам вторит: «Жизнь есть
отраженье,
Но этот призрак дышит не
случайно».
Своим лучом, лучом бледно-зеленым,
Она ласкает, странно так волнуя,
И душу побуждает к долгим стонам
Влияньем рокового поцелуя.
Своим ущербом, смертью
двухнедельной,
И новым полновластным воссияньем,
Она твердит о грусти не
бесцельной,
О том, что свет нас ждет за
умираньем.
Но вас маня надеждой незабвенной,
Сама она уснула в бледной дали,
Красавица тоски беспеременной,
Верховная владычица печали!
ТУЧИ
Но разве тучи не
рабы?
Случевский
Нет рабства в мире, если все –
одно.
Сам создал я неправду мирозданья,
Чтоб было ей в грядущем суждено,
Пройдя пути измены и страданья,
Вернуться вновь к таинственной
черте,
Где примет все иные очертанья,
Где те же мысли – вот, уже не те.
Так серые пары, покинув травы,
Возносятся к безмерной высоте,
Роняют тень на долы, на дубравы,
Их светел путь, их манит гул
борьбы,
И радугой они пред миром правы.
Нет, ты неправ! Нет, тучи не
рабы!
* * *
Я в глазах у себя затаил
Отраженье сокровищ чужих,
Красоту позабытых могил,
И другим недосказанный стих.
Я в душе у себя отыскал
Гармонически бьющий родник:
Этих струй уже кто-то алкал,
Но губами он к ним не приник.
Оттого-то в словах у меня
Так загадочно много огней: –
Я закат непогасшего дня,
Я потомок могучих царей.